Сокровища ханской ставки
Шрифт:
Спустя полминуты они уже стояли на берегу возле подозрительного предмета, вызвавшего такой страх у старика-крестьянина. Озерной волной на прибрежную траву выбросило форменный голубой мундир жандарма. Какая-то неведомая сила покромсала его в клочья, на обрывках расплылось большое темное пятно.
– Очень похоже на кровь, – заметил Ганцзалин и зачем-то понюхал обрывки.
Господин пожал плечами: может быть и кровь, ничего нельзя исключать. Вероятнее всего, мундир принадлежит тому самому следователю, который пропал без вести после того, как приехал расследовать убийство. Так или иначе, у них в руках – еще одна улика, которая говорит, что погибшие
Тут Загорский прервал сам себя и к чему-то прислушался. Помощник глядел на него вопросительно.
– Ты слышишь? – внезапно спросил Загорский.
– Что я должен слышать? – несколько сварливо осведомился Ганцзалин, которому окровавленные лоскуты в руках хозяина, кажется, действовали на нервы.
– Храп, – отвечал Нестор Васильевич. – Или похрюкиванье.
Помощник прислушался. Действительно, откуда-то издалека, из чащи, доносилось еле слышное протяжное хрюканье. Ганцзалин подумал и предположил, что такие звуки вполне могут издавать кабаны, которых в этом лесу наверняка видимо-невидимо. Вот вам, между прочим, и первые подозреваемые. Что ни говорите, а кабаны вполне могли убить эстонца и следователя, да еще и изорвать на них одежду при этом.
– Убить, конечно, они могли, а вот утопить – вряд ли, – покачал головой хозяин.
Ганцзалин подумал еще немного и выдал новую, исправленную версию. По его мнению, крупный секач, которого что-то разозлило, напал на Саара и нанес ему тяжелые увечья. Тот, пытаясь спастись от зверя, прыгнул в озеро, но, поскольку был тяжело ранен, не смог плыть и утонул. Та же примерно история случилась и со следователем. Может быть даже, их атаковал не один кабан, а целое стадо.
– Я бы даже сказал: шайка, – Нестор Васильевич внимательно оглядывал темнеющие окрестности. – Из твоих слов вырисовывается весьма правдоподобная картина. Кабаны заманивали людей в лес, там нападали на них и загоняли своих жертв в озеро. Перед этим снимали с несчастных одежду, вероятно, чтобы удобнее было вывернуть карманы и поживиться их содержимым. Скорее всего, они прогуливали все награбленное в местном кабаке. Надо поискать, не валяется ли тут поблизости бумажник, из которого звери изъяли все жалованье несчастного следователя.
Ганцзалин насупился: он говорил совершенно серьезно. Что же касается одежды, то одежду покойники могли сбросить уже в озере. Она намокла, тянула ко дну – и они избавились от нее. Чем плоха его версия?
Нестор Васильевич пожал плечами и отвечал, что эта версия не хуже любой другой, не считая того, что она в корне неверная. После утопления трупы должны были всплыть на поверхность, а их до сих пор не нашли. Это может значить одно из двух. Либо утопленников что-то удерживает на дне озера, либо озеро тут вовсе не при чем, и одежду подбросили для отвода глаз. Вероятно, чтобы выяснить это, сюда придется вернуться еще раз – в светлое время суток и захватив с собой ружья. Кабан – животное злое, опасное и непредсказуемое, идти на него с голыми руками – чистое самоубийство.
Ганцзалин ухмыльнулся. А как же экзамен в школе ушу – когда господин сдавал его, он выходил с голыми руками против кабана. А теперь вдруг боится?
– Во-первых, – отвечал Загорский, – это был не кабан, а домашняя свинья, хоть и очень большая. Во-вторых, мы дрались с ней один на один, а здесь кабанов может быть целый выводок.
– А что в-третьих? – спросил помощник.
В-третьих, он был в два раза моложе, и не желает без крайней необходимости испытывать судьбу. Пока
– Может, их выбросило на берег только что? – предположил помощник.
Нестор Васильевич кивнул – и такое нельзя исключать. Что ни говорите, но сегодня им необычайно повезло. Только приехали на место – и сразу обнаружили важную улику.
Однако очень скоро стало ясно, что везение их, если даже и имело место, оказалось совсем недолгим. Это они поняли, выйдя из леса обратно на дорогу. Древняя телега, на которой они ехали со станции, исчезла. Вместе с ней растворился также старый крестьянин и его верный сивка, способный, по уверениям хозяина, отбрасывать копыта прямо на ходу. Неизвестно, что так напугало возницу, однако его и след простыл.
– Не страшно, – заметил Загорский, – до деревни осталось совсем чуть-чуть.
– А вещи? – прорычал Ганцзалин. – Старый пес увез наши вещи!
Китаец крайне щепетильно относился к имуществу хозяина, не говоря уже о своем собственном, и потому мгновенно пришел в неистовство. Он рвал и метал, он объявил, что старика надо было прибить на месте, не дожидаясь, пока тот сбежит. Он, Ганцзалин, сразу почувствовал, что имеет дело с жуликом, а вовсе не с тысячелетней Русью, как говорил хозяин. Он это понял немедленно, как только возница потребовал прибавки! Всемилостивый Будда, помоги ему найти негодяя, и он клянется умертвить его смертью чудовищной, самой страшной из всех возможных!
Загорский, впрочем, был совершенно спокоен.
– Вещи никуда не денутся. Опишем здешним жандармам приметы нашего старичка, они его быстро поймают. И потом, почему ты решил, что он жулик? В конце концов, человек мог просто испугаться и уехать.
– А мы?!
– Про нас он просто забыл…
Эта версия показалась китайцу весьма сомнительной, но спорить казалось бессмысленным. Был ли крестьянин жуликом, или просто испугался, результат был один – они стояли на дороге совершенно одни и без всякого имущества. Вокруг них сгущалась тьма, из леса раздавались отдаленное, но весьма неприятное хрюканье, и Ганцзалин мудро решил, что самое последнее дело сейчас – вступать с хозяином в препирательства.
Они решительно двинулись вперед и спустя пятнадцать минут вышли к околице большого села. Очевидно, это и было искомое Розумихино. Неосвещенные избы за околицей темнели мрачно и неприветливо: видимо, экономя свечи и керосин, обитатели села ложились спать пораньше.
– Любопытно, – заметил Загорский. – Мы с тобой, похоже, оказались на границе двух миров. Здесь еще мир собственно русский с его избами и смирными православными крестьянами, а дальше к югу – уже мир малоросский, гоголевский, с белеными хатами и плясками на Лысой горе.
Но помощник, кажется, не слушал хозяина: сейчас, по его мнению, имелись вещи поважнее плясок, пусть даже и на Лысой горе.
– Куда теперь? – озабоченно спросил Ганцзалин. – Где искать Шторна?
– Пока нигде, – отвечал Нестор Васильевич, зорким своим, как у ястреба, глазом озирая ночные окрестности. – Я полагаю, мы не станем тревожить барона на ночь глядя. Судя по всему, характер у него вздорный и столь позднее появление может его возмутить. Хорошо было бы заселиться в номер, однако боюсь, что гостиницы тут нет. Поэтому заночуем в какой-нибудь избе. Надеюсь, местные жители окажутся к нам благосклонны.