Сокровища Ирода
Шрифт:
Но тут Старыгин обратил внимание еще на одну деталь – на замшевый кошель, прикрепленный к поясу кавалера.
Картина в этом месте была сильно повреждена, и разглядеть рисунок на кошеле не представлялось возможным, однако Старыгин увидел, что кошель разделен на четыре разноцветных поля – красное, голубое, белое и зеленое.
Такие же цвета, как на рыцарском гербе!
Он почти не сомневался, что и рисунок на кошеле был таким же, как на гербе, – вода, зверек, ветка с листьями и рука в перстнях…
Да, теперь
Но что ему делать с этим посланием? Идти к майору Ленской и сказать ей, что, по его мнению, Тизенгаузена убили из-за кольца? Неизвестно, поверит ли она ему, но неприятностей он огребет множество. Ленская разозлится, что он не сказал этого раньше, а что он мог сказать? Доказательств-то у него никаких, кроме того, что пропал перстень. И ведь все равно начнется разбирательство, поскольку перстень-то – экспонат. И о том, что он, Старыгин, отдал его Тизенгаузену, известно только с его собственных слов. А это – не доказательство.
Что же теперь делать? Как вернуть перстень, который он отдал Карлу Антоновичу, и как найти того, кто убил старого ученого?
Ангелина Степановна Осокина очень любила розовый цвет. Собственно, в этом не было ничего необычного – розовый цвет сейчас очень модный, гламурный. Нет ничего плохого в том, что у маленькой девочки розовый бантик в волосах, а в руках – розовый мишка. Женщины носят розовые платья, розовые туфли и розовые сумки, красят стены в собственных спальнях в розовый цвет и вешают розовые занавески.
Ангелина Степановна подходила к проблеме глобально, она любила розовый цвет пламенно и страстно, любила все его оттенки, от нежно-поросячьего до почти малинового, и больше просто не признавала никаких цветов.
Всю одежду Ангелина Степановна покупала только розового цвета, от нежно-розовой газовой косыночки, которую она повязывала на голову, чтобы прикрыть бигуди, до розовых домашних тапок с грустными собачьими мордами.
Обои у нее в квартире были розовые в цветочек, ванная покрыта розовой кафельной плиткой. Ангелина Степановна с большим удовольствием ездила бы на розовой машине, но тут воспротивился муж Тимофей. Машина принадлежали ему, и он беспокоился, что если она будет розового цвета, что подумают про него люди.
Это был единственный случай, когда Тимофей Осокин посмел что-то возразить своей дражайшей розовой половине, все остальные вопросы она решала сама, не спрашивая его совета.
Так же сильно, как розовый цвет, Ангелина Степановна любила свою дачу. Дом был большой и теплый, Ангелина выкрасила стены в ядовито-розовый цвет и часто приезжала туда даже зимой.
Нынче ночью Ангелина Степановна
Она лежала в темноте и внимательно прислушивалась, пытаясь понять, что ее разбудило.
Рядом, на широкой супружеской кровати, спал ее муж Тимофей. Во сне он мирно посапывал, иногда немузыкально всхрапывал, как пришпоренная лошадь, но эти звуки были настолько привычные, настолько знакомые Ангелине, что никак не могли ее разбудить.
Она напрягла слух – и снова услышала тот самый звук, который ее разбудил.
Снизу, с первого этажа, донесся отчетливый шорох. И еще какой-то хруст, словно там кто-то с аппетитом грыз сухари.
В данный момент Ангелина Степановна с мужем ночевали на даче.
Дача у них была хорошая, как с гордостью говорила Ангелина своим немногочисленным подругам, точнее приятельницам, – почти загородный дом. Спальня, как и положено, располагалась на втором этаже, а внизу – кухня, прихожая и особенная гордость Ангелины – гостиная с камином, или, как она называла эту комнату, зала.
И вот оттуда, из «залы», и доносился сейчас этот непонятный шорох и подозрительный хруст.
– Тимофей! – позвала Ангелина мужа.
Тот всхрапнул и отвернулся к стене.
– Тимофей! – повторила Ангелина. – Проснись! Кажется, к нам кто-то залез!
– Квартальная отчетность в полном порядке! – отчетливо проговорил муж и снова мирно засопел.
«Вот так всегда! – подумала Ангелина Степановна. – Когда нужна сильная мужская рука – его не добудишься! А если к нам действительно залезли грабители?»
Впрочем, она хорошо знала своего мужа и не сомневалась, что разбудить его сейчас не сможет даже артиллерийская канонада или концерт Донского казачьего хора в полном составе.
Снизу опять донеслись подозрительные звуки.
Лишившись надежды на мужскую поддержку, Ангелина Степановна спустила ноги с кровати, засунула их в розовые тапки и прошлепала к лестнице, ведущей на первый этаж.
Здесь, возле лестницы, находился выключатель.
Ангелина нашарила его, щелкнула… но ничего не произошло, свет не загорелся.
«Наверное, опять отключили электричество во всем садоводстве! – подумала Ангелина Степановна. – Подстанция полетела, или ветром провода оборвало!»
Такое уже случалось многократно, поэтому предусмотрительная Ангелина держала на тумбочке возле лестницы хозяйственную свечу, прилепленную к блюдечку с розовой каемкой, и коробок спичек с портретом выдающегося представителя белой степной породы свиней хряка Леопольда, Оттенок хряка был молочно-кремовый, с великолепным розовым отливом.
Ангелина на ощупь нашла спички, чиркнула и зажгла свечу.
Мирная супружеская спальня озарилась неровным колеблющимся светом и приобрела от этого несколько фантастический и зловещий облик. Тимофей громко всхрапнул.