Сокровища Кенигсберга
Шрифт:
– Обрадовать? – невпопад удивился Юрий. Он все еще не мог понять, с кем и по какому поводу разговаривает.
Крайнев тоже догадался, что «Толмач» никак не сообразит, о чем идет речь, и решил сразу поставить все точки над «и».
– Это я по поводу карты Калининграда звоню, – произнес он и замер. Ему было очень важно услышать, как сейчас отреагирует «Толмач» на это сообщение, ведь от этого зависело, каким образом ему предстоит выстраивать весь последующий разговор.
– А-а-а, это Вы, – все так же равнодушно отозвался «Толмач», – ну как, удалось Вам что-либо сделать в этом направлении?
Юрий
– Ну а как же! – с наигранным оптимизмом заявил Крайнев, – я же сразу предупреждал, что Вы можете считать, что она у вас в кармане!
– Вот и замечательно, – потухшим голосом отозвался Юрий, – и когда же мы сможем встретиться по поводу этого?
– Да хоть завтра, – предложил подполковник, – часов в двенадцать Вас устроит?
– Да, конечно, – еле слышно пробормотал Юрий, у которого уже слипались глаза.
– Вас устроит место у памятника «Героям Плевны»? А, Юрий Александрович? – предложил свое любимое, «насиженное» место Крайнев. (Кроме трех стационарных точек скрытой съемки, специальное подразделение КГБ в свое время установило там заодно и более пятнадцати направленных микрофонов, скрытых в деревьях, строениях и элементах декора как самого памятника, так и прилегающего к нему небольшого парка.)
– Вполне, – кратко отозвался тот, – а как я Вас узнаю?
– Я буду в серой замшевой куртке, – начал обрисовывать свой обычный прогулочный наряд Владимир Степанович, – кремовые брюки, ну и такого, знаете ли, темно-коричневого цвета кейс-атташе.
– Запомнил, – ответил Юрий, – а я такой высокий, черноволосый, ношу усы.
– Да я знаю, – чуть было не ляпнул подполковник, но вовремя спохватился и прикусил себе язык. Ведь он его «официально» еще не ВИДЕЛ!
– Куртка у меня коричневая, а ботинки черные, – вещал, засыпая, Юрий, уже слабо контролируя то, что говорит.
Чувствуя, что разговор сейчас оборвется, Крайнев поспешил еще раз повторить своему собеседнику время и место встречи.
– Что же, Юрий Александрович, я, пожалуй, попрощаюсь. Итак, завтра в двенадцать у памятника «Героям Плевны». Спокойной Вам ночи!
– Погодите, погодите, Владимир Степанович, вдруг несколько оживился Юрий.
Владимир Степанович весь обратился в слух.
– Сколько мне денег-то с собой принести, Вы мне так и не сказали.
Подполковник смешался. Получив карты абсолютно бесплатно и не имея ни малейшего понятия о ценах на подобную продукцию, он мгновенно сообразил, что и сам прокололся на ровном, можно сказать, месте. Запрашивать слишком много было опасно, а вдруг «Толмач» откажется по причине непомерной дороговизны, и, напротив, запросить слишком низкую цену означало вызвать его подозрение в том, а что, собственно, движет им как продавцом, ведь он должен, по идее, еще что-то и заработать ! Эти мысли свистящим вихрем пронеслись в голове подполковника.
«Вот и я на «паузу лжеца» попался, – подумал он, – а это совсем некстати».
Тянуть с ответом было уже нельзя, еще секунда, почувствовал он, и
– Допустим пятьдесят долларов, чтобы Вас не обидеть, – выпалил он в микрофон и, сжавшись, стал ждать ответа.
– Все понял, – донесся до него абсолютно равнодушный ответ. – До завтра.
В трубке уже несколько секунд пищали гудки отбоя, а Владимир Степанович так и сидел, держа в одной руке телефонную трубку и утирая ладонью другой струящийся по щекам пот:
«А не слабо, – подумал он, – совсем не слабо. От такой ерунды и все могло в одночасье погореть. Сорвался бы сейчас «Толмач» с крючка, лег бы на «дно», и все, глуши мотор, сливай воду». Он распахнул дверцу двухкамерного холодильника «SIMENS», вынул полулитровую банку пива, содрал с нее заглушку и сделал несколько жадных глотков живительного напитка. – Э-э, не-е-т, с этим «Толмачом» ухо надо востро держать, ох, не простой это парень, ох, и непростой.
Он вылил остатки пива в высокий чешский стакан и полез в холодильник за следующей банкой. Все, что только что произошло, нужно было тщательно обдумать. Он принес из гостиной комнаты свою любимую терракотовую пепельницу, распечатал новую коробку папирос и начал перематывать пленку диктофона.
Глава шестая
Первая встреча
19 АПРЕЛЯ 1992 г.
Этот субботний день в Москве выдался просто великолепным. Было по-летнему жарко. Столица была непривычно пустынна, видимо большая часть ее моторизованного населения еще в пятницу разъехалась по дачам и шашлыкам. Владимир Степанович, допустивший накануне столь позорный для себя прокол, готовился к встрече с «Толмачом» особенно тщательно. Он уже с раннего утра созвонился с техотделом своего управления и договорился о проведении видеосъемки и аудиозаписи своей встречи с Сорокиным. Придирчиво осмотрев себя в зеркале прихожей, он надел свою любимую фетровую шляпу и двинулся к лифту.
Юрий проснулся поздно. Взглянув на часы, он даже удивился.
– Это надо же, половина одиннадцатого, – пробормотал он, – ничего себе я подушку придавил. – Преодолевая ломоту во всем теле, он поднялся со своего дивана и побрел в ванну.
– Ты уже встал, Юрочка, – приветствовала его из кухни Валентина Львовна.
– Да, встал, – зевая ответил он и включил в душе воду. Отмокая под горячими струями, он вдруг вспомнил вчерашний телефонный разговор.
«Не опоздать бы, – подумал он. – Так, до метро мне минут пятнадцать и в метро еще минут двадцать, не меньше. Значит из дома нужно выйти не позже, чем в одиннадцать двадцать. Время еще есть».
Он вылез из душа и начал вытираться. Посмотрел на себя в зеркало, на него из глубины стекла смотрело бледное, осунувшееся лицо, украшенное, помимо давно не подстригавшихся усов, и двухдневной щетиной.
– М-м-да, – прокомментировал Юрий, – пора начинать бегать, а то куда это годится, покопался всего денек на огороде, а мускулы болят так, словно меня неделю лупили бамбуковыми палками. Он побрился и вышел из ванной.
– Юрочка, иди сюда, сырничков поешь, – донеслось из кухни.
– Сейчас, – ответил он и, натянув потертую вельветовую рубашку, пошел на кухню питаться.