Сокровища любви
Шрифт:
Она быстро поднялась.
— Все это было так давно. Ничего не осталось.
Он неохотно встал.
— Ты еще сохранила мою подвеску?
Айрин охватила ярость.
— Нет. Я не люблю Обриста! — дрожащим голосом выпалила она.
— Я должен был тебе сразу сказать, что это не моя работа, но ты так обрадовалась, приняв ее за мою, что я побоялся признаться. Не хотел тебя разочаровать. Я боялся тебя потерять, Айрин. Если бы ты тогда вышла за меня замуж, мы бы никогда не расстались.
Айрин напряглась, вспомнив, сколько страданий он ей причинил.
— Будем благоразумны, Дерек. Тебе
Ситуация вдруг напомнила их прошлое, и они оба это почувствовали.
— Когда-то я запирал двери, — сказал он, стараясь задержать ее взгляд.
— Времена изменились, и все изменилось, — ответила Айрин, решительно двинувшись к лестнице, и Дерек пошел за ней.
Она пыталась отогнать нахлынувшие на нее воспоминания. Проводив его, прижалась спиной к двери и закрыла руками лицо. Зачем он снова появился в ее жизни? Если бы только Грегори был здесь! Сейчас он был нужен ей, как никогда.
В следующие дни она старалась не оставаться с Дереком наедине. Работа в мастерской шла своим чередом. Четвертый мастер, как и другие кандидатуры Артура, оказался отличным ювелиром. Айрин наняла его временно. Работа кипела. В мастерской непрерывно точили, пилили, полировали. Плавильная печь горела круглые сутки, в тиглях плавилось золото, превращаясь в произведения ювелирного искусства в искусных руках мастера.
Время поджимало. Габриэль нетерпеливо ждала, боясь, что ее украшения не будут готовы к намеченному сроку. Ее нервозность усугублялась еще и тем, что она жила взаперти, в полумраке, за закрытыми жалюзи. Это ее сильно удручало. Чтобы убить время, она много читала, играла в карты со служанкой или в шахматы с мужем своей экономки, часто капризничала. Сняв с нее нужные мерки для будущего украшения, Айрин больше не навещала Габриэль, чтобы не привлекать внимания к наглухо закрытому дому. Да и работы было полно, так что свободного времени почти не оставалось. Ивонна Лукас, закончив работу с шелковой основой для украшения, сменила Айрин за прилавком, чтобы дать ей возможность сосредоточиться на работе в мастерской.
Однажды Ивонна, к неудовольствию Айрин, вызвала ее в торговый зал по требованию клиентки, которая хотела видеть лично ее. Сняв фартук и комбинезон, Айрин поправила прическу и поспешила в зал. Здесь ее ожидала служанка мадам Борискиной и передала ей записку от хозяйки, в которой сообщалось, что завтра вечером в казино состоится любопытная встреча двух соперниц — Отеро и Де Шандель — и что Айрин обязательно должна при этом присутствовать.
— Я приду, — коротко ответила Айрин, проводив служанку, и сразу вернулась в мастерскую. — Слушайте все, — объявила она мастерам, — мы должны закончить работу ровно через двадцать четыре часа. Завтра вечером все должно сверкать на нашей заказчице.
Среди ювелиров поднялся ропот недовольства. Все наперебой кричали, что это невозможно, что они не успеют.
— Это возможно, если мы будем работать всю ночь, — громко сказал Артур, поднявшись со стула. — Лично я не собираюсь подводить мисс Айрин и надеюсь, что вы все последуете моему примеру.
Первым
— Я с вами, мистер Лукас, — заявил он, заслужив благодарный взгляд Айрин.
Два других мастера тоже согласились.
Всю ночь Ивонна готовила кофе и бутерброды. Мастера по очереди отдыхали прямо на креслах в гостиной у Айрин. После обеда, в четыре часа, все мастера были на своих рабочих местах, и Айрин вставила последний камень в оправу.
Работа была полностью готова. Обессилевшая девушка опустила руки на колени и, подняв голову, оглядела всех присутствующих.
— Конец! — произнесла она долгожданное слово.
Все оживились, похлопывая друга по спине. Дерек от восторга схватил Айрин в охапку и, закружив, поцеловал прямо в губы. В общем переполохе никто ничего не заметил. Все бросились пожимать ей руки и поздравлять с окончанием работы. Поцелуй вывел Айрин из равновесия, нарушил ее покой. Посмотрев на Дерека, она поймала на себе его пристальный взгляд.
Теперь надо было приступать к упаковке готовых изделий. Сначала Айрин все сложила в коробку, завернув ее в пакет для белья, который Ивонна отнесла к черному входу дома Габриэль. Там она передала пакет экономке, будто в пакете действительно не было ничего, кроме белья.
Когда стемнело, Айрин незаметно проникла в дом Габриэль, чтобы собственноручно нарядить бабушку в ее новые драгоценности, а потом и самой отправиться в казино. В это время Дерек стоял позади здания, чтобы в нужный момент подать сигнал Габриэль: она должна была незаметно выскользнуть из дома, сесть в карету и поехать в казино. По задуманному ею сценарию, Габриэль должна была появиться в казино последней, после того, как туда нагрянут Отеро и де Шандель.
Айрин напряженно ждала этого момента, стоя у мраморных колонн в вестибюле. Она надела вечернее платье из розовато-бежевого шифона, колье и браслет, взятые из магазина, чтобы не выделяться среди остальной публики. В фойе собралось блестящее общество. Роскошные дамы в изысканных нарядах, украшенных перьями и цветами, сверкающие бриллиантами, о чем-то болтали, потом расходились, примыкая к другим группам. В казино царила атмосфера вечного праздника и напряженного ожидания. Дамы шушукались, вертели головами, ища кого-то горящими взглядами. Вдруг по всему залу прокатилась волна возбужденного шепота. Кто-то восторженно выкрикнул: «Это де Шандель! Смотрите! Браво, брависсимо!»
Протиснувшись сквозь толпу, Айрин увидела, как по залу величественной походкой шествовала Диана де Шандель в белом атласном платье, с головы до ног увешанная бриллиантами. Ей было недостаточно одной тиары на голове: в ее волосах сверкали жемчужины, свисая крупными каплями до плеч. На шее блестело колье из рубинов с множеством подвесок, а на груди — несколько ослепительных ожерелий. Рук почти не было видно: браслеты и кольца покрывали запястья и пальцы — все, кроме суставов. Ее тонкую талию опоясывал кушак, усеянный гроздьями изумрудов, сапфиров и бриллиантов. В ярком свете люстр она излучала такой ослепительный блеск, что невозможно было понять, во что она одета. На этой женщине были все драгоценности, которые только могла вообразить человеческая фантазия. Невозможно было представить, что же должна надеть на себя Отеро, чтобы превзойти де Шандель.