Сокровища Массандры
Шрифт:
Этот памятник был термоядерным, вечным.
Глава вторая,
в которой незваный гость оказывается не хуже татарина, заставляет пробудиться в русской душе потаенный страх перед нашествием и полоном, но все заканчивается сабантуем
После абсента упадок сил был дикий, и Макс проклял все экзотические напитки, вместе взятые, пожелав им гореть в аду. Он сидел на кухне и глядел в окно, за которым разгорался апрельский полдень. С крыши капало. Настроение было совсем не весеннее. Зазвонил телефон.
— Привет, брателло, это Юра, — бодрым тоном представился звонильщик. — Не возражаешь, если я зайду?
Макс впал в ступор. Он точно помнил, что вчера не оставлял своего домашнего телефона и адрес тоже не называл. Так как же, черт возьми…
— Заходи. — Сил бороться не осталось.
— Тогда открывай, я у ворот, — лаконично сообщил Юра и отключился.
Макс посидел, раздумывая, идти или не идти. Неугомонный посетитель весело затрезвонил в дверь.
— Никитин, звонят! — крикнула из комнаты Майя.
— У нас гости. — Макс поплелся отворять ворота.
— Кто? — испугалась Майя.
— К нам пожаловала фирма «Альмарелль».
Первым делом он приник к глазку.
За дверью стоял Юра. Один. Руки его были заняты цветами и коробкой.
— Отворяй, камрад, — подзадорил он. — Я слышу, как трещит твоя голова!
Макс секунду колебался, потом решительно отщелкнул замок.
— Боишься открывать незнакомцам, знать, совесть нечиста, — заржал Юра.
— Не вижу причины жить с чистой совестью, — буркнул Макс, которого застали врасплох. — Проходи.
— Живой после вчерашнего? Шел мимо, дай, думаю, загляну чаю попить. — От Юры в доме стало неестественно шумно.
Из комнаты выглянула Майя.
— Здравствуйте. — Юра тут же протянул ей букет. — От фирмы и от себя лично!
В букет оказалась вложена визитка с поздравительной подписью. Майя покраснела от удовольствия: ей еще никто не дарил цветы с карточкой. Макс ревниво глянул на визитку и с тайным злорадством отметил, что пишет Юра как курица лапой.
Мутных дел мастер принес итальянских конфет и вишневую настойку на коньяке — учел присутствие дамы. Ничего не оставалось, как пригласить его на кухню. В комнате на виду лежал кляссер, показывать который совсем уж было не в масть.
— Как ты меня вычислил? — Макс поставил на огонь чайник и расположился возле плиты.
— Вчера зашел в офис, по адресной базе данных пробил, — бесхитростно выдал Юра, развалясь на табуретке и облокотившись о стол. — У тебя можно курить? Я же помню, как тебя зовут, и год рождения. Номер мобильника только не нашел. В базе сотовых операторов бардак.
— Я шифруюсь, — хмыкнул Макс. — Трубку на себя не регистрирую. Кури в окно.
Он был ошарашен, как легко его оказалось отыскать, но не показал виду.
— Я, собственно, что забежал. Хотел тебя похмелить да в офис вытащить — о деле покалякать, если ты еще не передумал.
— Давай здесь обсудим. — Ехать на Гражданку не хотелось. Когда угодно, только не сегодня. — При Майе можно говорить. Мы с ней делаем дела. Она может и поучаствовать.
— Вот и отлично, — пока Юра говорил, в голове его прокрутились
— Давай в общих чертах обсудим сначала, а потом покажешь, чтобы все в голове уложилось, — предложил Макс.
За пять минут Майя не только поставила цветы в вазу, но и переоделась, чтобы выглядеть нарядно.
— Еще бы рюмки, — попросил Юра. — О, мерси, мадам, же ву зэм!
— Говоришь по-французски?
— Учил в школе. Грамматики не помню, произношение осталось.
Они с Майей сразу перешли на «ты». Атмосфера разрядилась и стала совсем уж доверительной.
«Вот что с женщиной делает простой веник из травы, а с мужчинами — алкоголь, — подумал Макс. — Что-то мы рано расслабились».
Он заварил чай.
— Ну, за прекрасных дам! — Юра встал и выпил до дна.
Майю на свежую голову не забирало, а вот Макс поправился.
— Давай, рассказывай, на чем ты хотел деньжищ наварить? — приступил к делу Верещагин, пока совсем не окосел.
— Деньжищ… Деньжонок бы нажить, и то хлеб, — скромно сказал Юра. — Я планирую снять тысяч пятьдесят евро. Мне половина и вам пополам, идет?
Макс переглянулся с подругой:
— Годится. Что за дело?
— По нашей части. Элементарный шантаж. Я бы его один провернул, но мне нужен компаньон, чтобы зарегистрировать фирму, да вдвоем работать легче. Тем более втроем, хотя я не думаю, что ты будешь плотно задействована, — сообщил Юра.
Майя кивнула.
— Накладные расходы мои, потом вычтем из суммы приза. Я хочу продать информацию одному питерскому чиновнику.
— А если не купит?
— Тогда я с тяжелым сердцем отнесу ее в прокуратуру.
— И заявление тоже напишешь от своего имени? А чиновник на первом же допросе расколется, как ты у него вымогал. Не боишься присесть за шантаж?
— До этого доводить не хотелось бы, — признал свою неправоту Юра. — Значит, в прокуратуру не пойдем. Сольем за недорого компромат конкурентам Везоялка, знаю я парочку его недоброжелателей. Но это на крайний случай! Лучше будем прессовать клиента с разных сторон, дабы, когда мы выставим счет, ему хотелось только одного — чтобы все как можно скорее закончилось.
— Что ты подразумеваешь под прессовкой? — насторожился Макс. — Кости ломать и сжигать на его глазах любимую собачонку занятие не по мне.
— Обойдемся без экстремизма. — Юра достал алюминиевый пенал, выколотил опаленную с одного конца сигару «Панч», отошел к окну, закурил, выпуская дым в форточку. — Изучая азбуку жизни, я стараюсь не забывать о букве закона. «Кресты» научили меня, что лучше есть черный хлеб на свободе, чем тот же самый черный хлеб, но в тюрьме, да еще выбирать между хлебом и голодовкой. К тому же вовремя понял, что насильственные действия в конечном результате приносят больше затрат, чем дохода. Поскольку мы затеваем прибыльное предприятие, будем использовать средства морального давления. Помнишь, как в армии Паскуду развели? — спросил он, возвращаясь к столу.