Сокровища Монтесумы
Шрифт:
Питер придержал лошадей. Элли, уткнувшись лицом в ил, закусила губу, чтобы не плакать. Вода медленно просачивалась сквозь рубашку и брюки на правом колене. Питер, сделав полный круг, притащил ее обратно к реке.
Элли повернула голову, надеясь на чудо. Ее глаза встретились с глазами Мэтта. На его шее надулись жилы от напряжения, когда он поднял голову, чтобы посмотреть на нее. Выражение бешеной ярости в его взгляде придало Элли силы, чтобы бороться.
Пытаясь подняться на ноги, она натянула веревку, и та хлопнула
Ты прекрасно выглядишь, моя дорогая. — Металлический привкус крови смешался со вкусом земли.
Не смей больше называть меня так! — в ярости прошипела Элли.
Не обращая внимания на хромоту, она подошла прямо к Питеру. Ее левое колено, содранное в кровь об острые камни, выглядывало из разорванной штанины.
Элли взглянула вверх на Питера, все еще сидящего верхом.
Думаю, твоего отца хватил бы удар, если бы он увидел, во что ты превратился. Ты трус и негодяй. И мне стыдно признаться, что когда-то я была настолько наивна, что полагала, будто ты можешь стать достойным мужем.
Если она хотела страдать, а возможно, и умереть за свои принципы, она сейчас сделала для этого все, что могла. Лицо Питера потемнело.
Ты и в самом деле слишком наивна, если думаешь, что когда-нибудь что-нибудь значила для меня. Моего отца обрадует, что я смог спасти наше поместье. Не делай ошибки, думая, что я собираюсь рассказать ему, откуда взял на это деньги. Или что я позволю кому бы то ни было сделать это. — Жестко усмехнувшись, он спросил: — Ну как, готова теперь сесть в седло?
Элли плюнула на него, забыв о хороших манерах. Ей хотелось бы попасть прямо в это нагло ухмыляющееся лицо, но оно было слишком высоко от нее.
Вокруг раздался радостный гогот. Впервые Элли поняла, что за их объяснением с огромным интересом наблюдали все трое бандитов. Видимо, эта сцена по-настоящему захватила их, так как они забыли даже о Мэтте.
Рот Питера скривился от отвращения и ярости, когда он посмотрел вниз и увидел кровавый плевок на своих дорогих светло-коричневых замшевых бриджах.
Как это утонченно, моя дорогая. Поступок, вполне достойный тебя. Что ж, мы можем продолжить, если ты так настаиваешь.
Он снова без малейшего колебания вонзил каблуки в ребра своей лошади. На этот раз веревка сразу дернулась изо всей силы, бросив Элли на землю. Гром лошадиных копыт сотряс землю и ударил по нервам Элли. Оглушенная, истерзанная, она приготовилась к новому бесконечному кошмару, но Питер вдруг резко осадил лошадей. Наступила звенящая тишина. Питер сидел верхом и спокойно смотрел на нее, ожидая ее окончательной капитуляции. Он был чертовски уверен в этом. Будь он проклят!
Элли не двигалась.
Элли!
Страстная настойчивость, прозвучавшая в голосе Мэтта, полоснула ее по сердцу. Она подняла голову. Он лежал всего в нескольких футах от нее, повернув к ней голову, с отчаянием в глазах.
Элли сделала над собой усилие и подползла ближе, поднявшись на колени и помогая себе связанными руками.
Муравьи облепили ему грудь. Она попыталась скинуть их, но Питер натянул веревку и не дал ей коснуться Мэтта.
Садись на эту чертову лошадь, — прохрипел Мэтт сквозь стиснутые зубы.
Его слова поразили ее как удар ножа, причинив боль более сильную, чем все ее раны и ушибы. Как он может просить ее об этом? Как он может просить ее жить с его смертью на совести?
— Мэтт, я не могу…
— Сможешь, Элли.
— Глупо сейчас заботиться о себе, когда… — Рыдание перехватило горло Элли, не позволив ей произнести эти слова так, как она хотела.
— Женщина, ты будешь спорить и с архангелом, охраняющим врата в рай?
Как он может еще шутить в такой момент?
— Я даже не могу дать им того, что они от меня хотят, — прошептала она сокрушенно. — Питер хочет, что бы я открыла ему тайну карты. Как я могу, если даже не знаю, где искать знаки?
— Но ведь негодяи не знают об этом. К тому же я уверен, мы на правильном пути. Блефуй, води их за нос… таскай по горам так долго, как сможешь, — горячо зашептал он.
— Но ведь ты умрешь, если я уеду, Мэтт. Будь проклят Питер. Прямо Средневековье какое-то!
— Но едва ли мне поможет твоя смерть, Элли. Постарайся выжить, любым способом. Дай мне причину, чтобы бороться за жизнь.
Он предлагал ей надежду, когда спасение казалось невозможным.
Элли забыла о муравьях, синяках и грязи. То, что этот энергичный, отчаянный, никогда не унывающий человек должен был проститься с жизнью, которую он так любил, казалось ей верхом несправедливости. Она хотела извиниться за то, что невольно сыграла роковую роль в его жизни. Но одних слов было мало.
Первый раз за все время, сколько себя помнила, Элли позволила себе поддаться порыву, подчиниться инстинкту. Она нагнулась и поцеловала его в губы.
Губы Мэтта были мягкими, они приникли, приняли ее поцелуй, не желали отпускать, требовали еще ласки. Острое, неожиданное удовольствие пронзило ее. Но в то же мгновение веревка натянулась, оттащив ее от Мэтта. Она упала на бок, больно ударившись о землю.
— Достаточно этого слезливого дерьма! — рявкнул Питер. — Залезай на лошадь. Мы уезжаем.