Сокровища небес
Шрифт:
– Неужели? – охнула Шелла, зажмурившись и попытавшись сосчитать, какая же сумма окажется в кармане предприимчивого уль-Вади. «Сфинкс» равен тысяче талантов, в таланте, громадном золотом слитке с клеймом офирского королевского казначейства, насчитывается сто полновесных золотых денариев, за один денарий по нынешним временам менялы дают два туранских империала… Безнадежно запутавшись и ослепнув от сияния золота, Шелла предположила: – Тогда месьор Назирхат может смело удаляться из нашего городка. Скажем, в Аграпур, ко двору владыки Илдиза. Или на Полуденное Побережье. Или в тот же Офир.
– А вокруг оставшегося
– Отголоски которой прокатятся по всему Шадизару, – девушка наподдала валявшийся на дороге камешек. – Как-то мне не верится, что милейшему уль-Вади позволят запросто покинуть родные края. Нас всех ждут плохие дни, помяните мое слово…
– Вот что я вам скажу, мальчики и девочки, – Аластор озабоченно поскреб горбатую переносицу. – Три дня назад в «Нору» приходил Кодо, интересовался, не занят ли я чем-нибудь на ближайшую седмицу. Надо полагать, хотел пригласить меня к общему веселью возле казны. Я не собираюсь отказываться. Ши, мы с тобой непременно придем. Поглядим, чья сторона возьмет верх.
– И как, скажи на милость, я смогу пойти в таком виде? – Шелла выразительно провела ладонями по бедрам, одергивая потрепанную тунику.
– Это другой вопрос, – троица поднималась по рассохшимся ступенькам Старой Лестницы. – Похоже, мы имеем дело с очень сильным и редким колдовством. Кто-то здорово тебя невзлюбил. Нужно просто догадаться, кто и за что.
– Но я никому ничего не сделала! – искренне возопила девушка. – Говорю же – вечером заснул у Элаты, все было в порядке, утром проснулся – вот…
– Бедная Элата, – посочувствовал Аластор. – Она, как я понял, вообще забыла, что знакома с типом по имени Ши Шелам?
– Но ты-то меня узнал! – напомнила Шелла.
– Я – другое дело, – покачал головой взломщик. – В этом облике тебя могла бы признать Феруза… больше никто. Честно говоря, я представления не имею, как превратить тебя обратно.
– Обрадовал, – буркнула девушка.
Сломанные ворота «Уютной норы» так и стояли прислоненными к забору. На месте разрушенного фонтана Лорна надумала соорудить колодец, но приглашенные мастеровые пока возвели только основу для сруба, выкопали яму глубиной в пять-шесть локтей, вытоптали мирно росший бурьян и учинили во дворе изрядный разгром.
В таверне царили обычные для самого жаркого времени дня тишина и безлюдье. Возле камина сидела, странно опустив голову и сцепив перед собой руки, Лорна. Рядом стояла Феруза, которая, завидев входящих в таверну посетителей, сначала крикнула: «Закрыто!», потом, приглядевшись и узнав своих, заспешила к ним навстречу.
– Что-то стряслось, – ни к кому не обращаясь, тихо произнес Малыш.
Спустя миг Феруза схватила его и Аластора за руки, оттащила к стойке и торопливо проговорила:
– Альс, у нас беда… Что за девочку вы привели? Если погадать, то мне некогда. Пусть зайдет вечером.
– Это не девочка, это Ши, – невозмутимо поправил Аластор. Феруза изумленно вытаращилась на Шеллу. – Что у вас произошло?
– Лорна говорит – сегодня утром пропал Джай, а Райгарх сошел с ума, – слегка запнувшись, доложила туранка. Аластор присвистнул, Шелла, вспомнив свои догадки, внутренне похолодела, Конан промолчал и, верный своей натуре, направился к Лорне – выяснять
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Кошки-мышки в темноте
Третий день кряду Хисс и Кэрли рыскали по городу в поисках книги в черном кожаном перелете.
Заброшенные сети не принесли никакого улова, тщательные расспросы не дали ни единой зацепки. Дотошно описанного Леуком тома словно не существовало в природе. Или в Шадизаре, что равнозначно. Если вещь нельзя добыть, купить или украсть в Городе Воров – ее просто нет на свете.
Двое охотников за пергаментным сокровищем сидели в «Цветке папируса» и вдумчиво соображали. Казалось бы, не такое сложное дело – разыскать книгу. Книгу, а не драгоценность, не артефакт былых времен и не сундучок, доверху набитый желтыми опалами! Собрания, находящиеся в частных руках, можно пересчитать по пальцам. Хисс и Кэрли потратили день, с рассвета до заката, поочередно навещая каждое из них. Шептались с библиотекарями и знакомыми из числа слуг, расплачивались за ответы старинными офирскими двуденариями, но повсюду слышали малоутешительные новости: в течение последних трех-четырех лун никто не видел и не приобретал массивного фолианта в черной обложке с бронзовыми застежками.
– Ладно, – бодро заявил Хисс, когда стало очевидно, что поиски в личных библиотеках потерпели крушение. – Возьмемся за Ишлаз.
Компаньонам пришлось разделиться, дабы старательно обшарить лавки Пергаментной Аллеи, переговорить с торговцами и посредниками, а также по возможности заглянуть в скудные городские книгохранилища и архивы. Они вдоволь нанюхались едкой пыли и начихались, повидали по меньшей мере три десятка книг, подходивших на роль искомой, потратили на взятки и подношения треть задатка, но ничего не достигли. Книга как сквозь землю провалилась.
– Есть две идеи, – сообщила Кэрли, уныло ощипывая виноградную гроздь. – Первая: Леук ошибся. Книгу давно увезли на другой конец света. Вторая: мы ищем не там, где нужно. Я хочу сказать, роемся в местах, где заведомо положено быть книгам.
– Сокровища прячут под алтарем, драконы живут в пещерах, за похищенной девственницей отправляйся к колдуну, менестреля ищи в кабаке, – с невеселым смешком перечислил Хисс. – Я понял. Допустим, Книга осталась в городе. Куда ее могли деть? Мы побывали почти у всех, кто интересуется рукописями и скупает их. Даже если нам соврали и фолиант благополучно припрятан у кого-то из книгочеев, его завистники обязательно бы насплетничали. В надежде, что мы раздобудем эту редкость и перепродадим. В мире любителей пергаментной мудрости законы, как в нордхеймскому лесу – каждый желает заполучить больше добычи, чем изловил сосед.
– Отчего любители книг рано или поздно слегка трогаются умом? – словно невзначай вопросила девушка. – Хочешь винограду?
– Хочу. Слушай и не перебивай. Сие – отрывок из старинного трактата, – Хисс поднял палец и с наисерьезнейшим видом начал цитировать: – «Когда находишься среди людей, творящих книги, читающих и хранящих книги, живущих книгами, среди книг и ради книг, приходится иной раз видеть, как книга перерастает самое себя. Постигая то, чему нужно отыскаться в книге, ищи следы искомого текста в проявлениях деятельности этих людей…»