Сокровища старой церкви
Шрифт:
– Ты думаешь?
– спокойно спросил полковник.
– Кто тебе сказал?
А вертолет вдруг повел себя странно: винт стал вращаться все медленнее и наконец совсем заглох. Тяжелая машина резко пошла вниз. Лопасти стали лениво вращаться в другую сторону, замедляя падение.
Вертолет плюхнулся в болото, стал неудержимо погружаться в него. Дверца распахнулась. Великий, с чемоданом в руке, суетливо, как крыса, вскарабкался на капот,
От тряски чемодан распахнулся, и на голову Великого обрушились эти «ценности»: старая кастрюлька без дна, какие-то тряпки и две дохлые мышки. И все это вместе с ним погрузилось в болото, вспучился на этом месте и лопнул громадный пузырь, разбросав в стороны лохмотья ряски, - и снова сомкнулась трясина, скрыв в своей бездонной глубине жестокость, жадность и вероломство, укрылась ровным зеленым ковром…
– Вертолет жалко, - сказал кто-то.
– Не жалко, - ответил сотрудник ФСБ.
– Он свое отлетал, сегодня его списывать должны были.
– Эфэсбэшник с интересом вертел в руках знаменитую трость Великого, вытягивая и вновь загоняя блестящий клинок.
Андрея уложили на носилки. Ногу зажали в лубки, грудь обхватили бинтами прямо поверх куртки.
Обезболивающий укол неудержимо тянул его в сон. Но, увидев полковника, Андрей сделал знак глазами, чтобы тот подошел поближе, - говорить громко он не мог.
Полковник склонился над ним.
– Крест… - прошептал Андрей, - надо, чтобы… ребята вернули… сами… - и уснул, уронив голову.
– Правильно решил, - согласился полковник.
Солнечное утро. За окном больничной палаты - свет, бегающие тени листвы, птичьи голоса.
Андрей лежит в повязках. Нога - в гипсе и задрана высоко над кроватью какими-то механизмами с подвешенным грузом.
Скрипнула дверь. Просунулась одна голова, другая над ней, еще две с боков. Втянулась, смущенно и немного напуганно, команда Челюкана.
Андрей улыбнулся, помахал рукой, приветствуя. Ребята окружили кровать, Галка положила на тумбочку букет цветов.
– А ты, Васек, - спросил Андрей Кролика, чтобы поскорее помочь ребятам преодолеть возникшую неловкость, - надеюсь, без Машки?
– Не надейтесь, Андрей Сергеич, - огорчил Миха. И в подтверждение его слов в коридоре раздался пронзительный женский визг. Миха спокойно пояснил: - Он ее в тумбочку спрятал, где медсестра сидит.
– А вы, Андрей
– На экскаватор похожи, - добавил Миха, - на поломанный.
И получил подзатыльник от Кольки.
– Ну, какие новости?
– спросил Андрей, когда все отсмеялись.
– Сентя чуть с перепугу школу не поджег, когда узнал, какого гада он приютил, - сообщил Колька.
– Корзинкин мужиков уговорил сети в реке поставить, - доложил Миха.
– Крокодила отловить.
– Ага, - подхватила Галка, - все на деревне говорят, что это он нашему участковому ногу откусил.
– А Воронка, - поспешил Кролик, - снова в школу приняли.
– В первый класс, что ли?
– усмехнулся Андрей.
– Нам бы его вместо директора, - хмыкнул Миха.
– Распустили языки, - прервал шуточки Челюкан.
В это время в палату вошел врач:
– Все, артисты, брысь отсюда. Идите свою крысу отлавливать, а то у меня весь персонал на столах сидит, ноги поджав.
Ребята послушно поднялись, стали прощаться.
– А можно, мы завтра придем?
– спросил Челюкан в дверях.
– Даже нужно, - сказал Андрей.
Все вышли, только Галка чуть задержалась, устраивая цветы в банке.
– Серега, - тихо произнес Андрей, - ты зачем мне записки подбрасывала?
– Я раньше ребят все поняла. Испугалась за них. И вам помочь хотела. Потому что… - Галка подошла ближе, - потому что я…
– Не там ты свое счастье ищешь, - остановил ее Андрей.
– Оно рядом с тобой. Подумай, девочка.
Галка покраснела и выскочила за дверь. И сейчас же оттуда послышались гомон, смех и Васькин голосок: «Чуть что - так сразу Кролик…»
В тот же день в село вернулся отец Леонид. У церкви его перехватили ребята.
– Батюшка, - сказал Челюкан, протягивая бесценный сверток.
– Вот, возьмите. Это мы в подземелье нашли.
Отец Леонид потерял дар речи. Благоговейно принял крест, поцеловал его.
– Дети мои, - произнес он растроганно и торжественно, - знаете ли вы сами, какое доброе дело сотворили?
– А то!
– гордо откликнулся Миха.
– Не басурмане, чай!
Улыбнулся батюшка, потрепал его вихры. И сказал не назидательно, но проникновенно:
– Не тот праведен, кто, начав хорошо, худо окончил, но тот, кто до конца совершил добродетель…
– Мы поняли, - просто ответил Колька за всех.