Сокровища тамплиеров

Чинцов Вадим Владимирович

Сразу, после того как я начал не только ходить, но и бегать, я вместо игр со своим молочным братом Дидье (что означало желаемый) привлек его к укреплению физики — мы вместе начали работать над своим телом — два раза в день я изнурял себя и Дидье бегом вокруг замковой территории, упражнениями с использованием камней и деревянных колод.

Брат, видя мои ежедневные занятия, подтрунивал надо мной, уверяя отца, что мне в будущем не понадобится конь, так как я уже пробегаю за день расстояние, которое пройдет захудалая деревенская лошадь. Когда же я сам с помощью плотника изготовил два подобия лука и мы с Дидье начали отрабатывать упражнение на развитие мышц, необходимых лучнику, а затем и стрелять длинными стрелами с выкованными кузнецом по моему требованию

наконечниками, Жак и подавно стал утверждать, что лук — не рыцарское оружие и изучать его недостойно дворянина и я зря трачу ценное железо. Я не обращал не братца внимания и продолжал приучать тело к оружию, благодаря которому владеющих им английских крестьян назовут в четырнадцатом веке могильщиками французского рыцарства. Изготовив из дерева деревянные мечи, я начал с помощью своего сверстника отработку ударов меча, обучая Дидье фехтованию будущего. Через год занятий мы с молочным братом стали напоминать греческих атлетов. Братец потребовал от меня провести с ним учебный бой, несмотря на возраст, он был мною буквально избит деревянным бокеном. Впечатленный Жак после этого урока целый день ходил и упрашивал меня взять его в ученики.

Я немного повредничал, а потом сделал предложение, от которого Жак не отказался — Брат, давай договоримся — за то, что я из тебя сделаю настоящего рыцаря, ты поговори с отцом — мне нужны для обучения сотня парнишек лет шести-семи. В деревнях огромное количество лишних ртов в семье, уверен, что их родители с удовольствием от них освободятся. Тратить на их пропитание потребуется только первые пару лет, затем мое личное войско будет охотой добывать пропитание не только для себя, но и для нашей семьи.

— Ты с ума сошел, Арман! Кто из жакерии ((от французского Жак Простак, прозвище, данное крестьянину дворянами) набирает войско? Только дети благородных могут стать рыцарем!

— Я не собираюсь делать из них рыцарей, только личную охрану, которой не страшны будут даже рыцари.

Отец не хотел было идти на поводу старшего сына, но все же дал добро, посмотрев на наши с Дидье тренировки. Внутри замка около одной из стен из бревен бука под моим руководством построили казарму, внутри из камня и глины, замешанной с известью, выложили две печи, топившиеся по белому. Известь получили путём обжига (не до расплава) известняка. Не желая тратить лес на дрова я упросил отца объявить крестьянам небольшое вознаграждение за поиск горючего камня. Я знал — Франция была богата залежами каменного угля. На мое счастье уголь нашелся, его залежи выходили на поверхность и основной пласт залегал на небольшой глубине.

Весь процесс кладки проходил опять же под моим руководством. Одна печь была предназначена и для готовки пищи. Для печей мне позарез понадобился чугун, который в Европе появится только в пятнадцатом веке! Колосники, дверцы, задвижки из сырого железа! Пришлось "изобрести" «китайскую» вагранку, использующую железную руду или кричное железо. Печь по сути представляла собой сыродутный горн высотой около одного метра, оборудованный дутьевым ящиком, обеспечивавшим приток воздуха в печь. После получения чугуна и отлива деталей для печей, отец полчаса крутился у печи в новой казарме, наблюдая как на печи готовится каша в большом казане, изготовленном тоже из чугуна. Удивленно покачав головой, отец потребовал у меня немедленного сооружения печей в замке, желая иметь отопление хотя бы в наших спальнях. На эти три печи на чугунное литье ушло последнее кричное железо. Дымоходы пришлось выводить наружу, сделав в стенах отверстия. Отец, опасаясь воздействия на мой ум врага человеческого, на всякий случай пригласил монаха и тот окрестил все наши новшества и окропил меня святой водой.

Успокоившись, отец привел меня в главный зал замка, где частенько закатывались пиры. Мы сели за длинный обеденный стол, сколоченный из половинок расколотых бревен, обтесанных затем топором. Помолчав, отец налил себе вина и, отпив пару глотков, посмотрел на меня как на невиданное раньше чудо — Скажи, кто ты? Я заподозрил в тебе одержимого бесом, однако святая

вода не выявила признаков врага человеческого. Я не знаю что и думать!

— Я твой сын, Арман, я же на твоих глазах вырос, отец! — я немного запаниковал и суматошно искал выход из сложившейся ситуации.

— Тебе всего пять лет. Откуда у тебя знания, которых нет в этом мире? Арман, когда твои сверстники играли в детские игры, ты уже тогда вел себя совсем не по-детски. Сейчас же я просто в ужасе — да, да! Я боюсь своего пятилетнего сына!

Я пожал плечами — Я не хотел тебе говорить, но во снах ко мне приходит Ангел, который просил никому не говорить о его посещениях! — упавшая челюсть отца моего нового тела меня позабавила, но я смог сохранить серьезное выражение лица. — Отец, извини, что я тебе об этом не рассказал, Ангел запретил мне о нем рассказывать даже на исповеди.

Потерев лоб, отец выпил оставшееся в кубке вино и перекрестился — Почему именно на тебя сошла благодать Господня, сын? Чем ты заслужил ее?

Я приободрился и продолжил вешать лапшу — именно потому, что я ребенок и безгрешен, Ангел решил помочь мне сохранить своего старшего брата.

— Что с ним не так? — в глазах отца я увидел испуг за своего первенца — Что ему угрожает?

— Наш Жак со временем станет рыцарем и возглавит рыцарский Орден Иерусалимского Храма, Орден Тамплиеров. Богатства Ордена вызовут зависть короля Франции и он объявит Тамплиеров еретиками и уничтожит Орден, наш брат сгорит на костре. Я же хочу этому помешать, именно поэтому мне нужно свое войско, я вооружу его, помимо обычного оружия, дальнобойными луками. Мое войско, в отличии от королевского, будет служить круглый год, вассал же через сорок дней возвращается домой заниматься своими делами.

Отец вскочил и забегал по залу, расшвыривая устилавшее пол сено. Затем он остановился напротив меня, присел и обнял — Я рад, Арман, что тебя заботит судьба брата. Я помогу тебе всем, чем смогу — перекрестившись трижды, отец вышел и я последовал за ним.

Нужно было проверить как в казарме плотники возводили двухэтажные нары и узкий длинный стол для еды.

Глава 2

Когда казарма была полностью готова к приему будущих солдат, я отправил крестьян, поднаторевших в кладке печей в главный замковый зал и объяснил им как сложить огромный камин. Да-да, каминов в этом времени тоже не было! А ведь камины служат долго, срок их эксплуатации практически безграничен. Огнеупорного кирпича у меня не было, но из крупного булыжника получалась отличная топка!

Последним моим нововведением была постройка на берегу пруда, который образовался благодаря холодным ключам, русской бани, в которой одновременно могли мыться десяток человек. Потолок в парной был низким, благодаря чему каменка давала достаточное количество пара. На улице была относительно теплая погода, хотя середина тринадцатого века характерна постоянными перепадами переувлажнения и низких температур, стремясь к длительному периоду с засухой. Целый пучок погодных аномалий — летняя засуха, суровые и долгие зимы, недороды и голодные годы — придутся на первую половину восьмидесятых годов.

Первыми помылись мы с братом, Дидье и отцом, который с каким-то мистическим ужасом вошел в парилку и не выдержав и минуты, выскочил из нее, ударившись при этом головой о притолоку. Жак как и я лег на полок, не желая казаться слабее своего младшего брата и я, взяв в руки веник так его отпарил, что пришлось звать отца помочь вывести Жака на свежий воздух. Я же с удовольствием напарился и с визгом прыгнул в неглубокий пруд, выскочив из ледяной воды, помчался опять в парную.

Следующими я загнал в баню служанок, прислуживающих в замке. Два десятка замковой стражи наотрез отказались помыться и я при встрече с ними демонстративно зажимал свой нос, демонстрируя исходящую от них вонь. Однако те продолжали еженедельную помывку в деревянных бочках, наполняя их горячей водой и не желали идти в мою парную, испугавшись слухов о потери сознания моего брата от страшной жары.