Сокровища Тарантии
Шрифт:
Я онемел. И Конан и начальник тайной службы сделали из происшедшего категорически неверные выводы! Прямо противоположные!
— Конан довольно точно обрисовал наше видение событий, — невозмутимо подтвердил Гленнор. — Итак, мы ждем внятный рассказ.
На лицо Халька постепенно возвращалась краска. Он встал, криво усмехнулся, исподтишка показал мне кулак и молча ушел в залы библиотеки. Быстро вернулся. Бросил на стол пергаментный свиток. Ту самую, последнюю, четвертую карту. Нарисованную нами третьего дня.
— Обнаружил около седмицы назад, — процедил он сквозь
— Тем и живем, милейший, тем и живем... — вздохнул Гленнор. — Не беспокойся, если сокровища будут обнаружены, там на всех хватит. И для казны, и для тебя. Насколько я знаю, свой орден ты закладывал за последний год восемь раз?
По недоброй искорке, сверкнувшей в глазах Халька, я понял: он готов продолжать опасную игру и врать до последнего.
Такой фатальной ошибки со стороны Гленнора ни я, ни барон Юсдаль не ожидали. Начальник тайной службы, в угоду своего ремесла, перемудрил. Не подумал, что дело обстоит гораздо проще. И теперь Гленнор оказался в ловушке своего заблуждения.
Хуже другое: истина всегда, рано или поздно, всплывает на свет.
Тарантия, город.
6-7 дни третьей весенней луны 1293 г.
Следующей осенью мне должно исполнится целых двадцать четыре года. А меня до сих пор никто не принимает всерьез. Даже некоторые родичи.
Ребенок человека считается взрослым с пятнадцати, а то и тринадцати лет. По крайней мере у нас, на Полуночи, где взрослеют раньше. Однако я не человек. Точнее наполовину человек. Потомки Карающей Длани, оборотней, живут в полтора или два раза дольше людей, потому у нас совершеннолетие празднуется лишь по истечении трех десятков солнечных кругов. Зато оборотни в людском облике выглядят моложе своего возраста. Как я — от силы на восемнадцать человеческих лет.
Наверное, поэтому король Конан меня и выгнал сегодня. Смотрюсь непредставительно. Обидно, ну да перетерпим — вдруг у аквилонца к Хальку и Тотланту действительно важный и тайный разговор? Какой чужих ушей не терпит?
Сердце мне отчего-то вещует: Конан и пожилой барон явились в жилище господина Халька вовсе не про политику лясы точить. По единственной фразе киммерийца я понял — говорить будут о нашей придумке с кладом народа Нифлунгов. Если так, выходит, что устроили мы втроем большую заваруху. Облапошили целую страну во главе с королем.
Мы в Пограничьё любим посмеяться, но куда нам, убогим, равняться в деле зубоскальства с ученым аквилонским книжником! Кашу-то барон Юсдаль заварил нешуточную: сумел провести такого хитреца как Конан Канах, с которым в Пограничьё хорошо знакомы. Такую кашу, что Веллан с Эртелем, когда вернусь и расскажу, от зависти съежатся и в росте умалятся.
Когда Тотлант попросил помочь, я согласился не раздумывая. Ничего плохого ведь не задумано — это тебе не убийство, не грабеж или нечестная торговля! Долго смеялся потом, вспоминая
...Я прошел через караулы дворцовой стражи к ближайшему выходу в город. Дворец Конана очень велик, можно запросто заблудиться, а потому Тотлант с самого начала показал мне короткий путь. По лестнице для слуг с третьего этажа на первый, потом через хозяйственный двор к воротам. Это не главные ворота замка — тут во дворец завозят продукты и сено для конюшен. Наверное поэтому и стража не особенно строгая. Меня уже начали узнавать в лицо и показывать пергамент, дозволяющий проходить в замок, не требуется.
— Гляньте, варвар из Пограничья превратился в аквилонца! — один гвардеец из караула рассмеялся, когда я проходил мимо. — Эй, Темвик, надоело звериные шкуры таскать?
— Чего? — я развернулся на каблуке. Рядом стояли трое военных в красном — Алые Кирасиры. Позавчера вечером я с ними в кости от скуки играл. — Ты что имеешь в виду?
— Прошлый раз по уши в мехах, теперь в бархате! Тебя не узнаешь! Может, ты и вправду оборотень?
Пугнуть их что ли? Я отношусь к тем редким сыновьям Карающей Длани, которым превращение дается без всякого труда.
Пока гвардейцы посмеивались над моей новой одеждой, я позвал свою звериную половину, и почувствовав, как лицо начало быстро вытягиваться и покрываться волчьей шерстью, остановил превращение ровно посередине — получилась "третья ипостась" оборотня: двуногое чудовище. Формой человек, но голова и лапы звериные. Выглядит жутко.
Настала моя очередь смеяться. Алые Кирасиры осеклись на полуслове, будто стая испуганных красных воробьев шарахнулись прочь и схватились за мечи. Конечно, можно испугаться. Запросто. В таком виде я сам себя боюсь.
Моментом вернув человеческое обличье, я расхохотался в голос. Взрослые, крупные мужчины выглядели очень бледно — глаза вытаращены, рты открыты, клинки из ножен...
— Да не бойтесь вы, — простонал я, отсмеявшись. — Ну, оборотень, что в этом особенного? В Пограничье у нас такие через одного.
— Лучше бы тебе впредь подобным образом не шутить, — покачал головой десятник. — Ведь убьют и не задумаются. Мы-то про тебя знаем, а другие?.. Иди, куда шел. Кстати, когда вернешься? С закатом караул меняется.
— К закату и вернусь. Счастливо оставаться.
Я миновал калитку в воротах, выбрался на боковую улицу, отходящую от площади Сигиберта Завоевателя, и заспешил к центру Тарантии. Первым делом следует навестить меняльную контору.
Конан щедро одарил меня "фениксом", а с такой крупной монетой соваться в обычные лавки или таверны бессмысленно. Красивая денежка: белая с золотистым отливом, из-за почти равных долей платины и золота. На одной стороне отчеканена птица, поднимающая крылья из пламени — знак святого Эпимитриуса — на другой изображен королевский вензель "КК", Конан Канах, и королевский девиз Аквилонии.