Сокровища Валькирии. Правда и вымысел
Шрифт:
– Иди, ступай, – отчетливо сказал дед. – И не чеши языком. Чего разбудила-то? Сон хороший видал, Карна приходила.
Тогда я еще не знал, кто это – Карна, однако бабушке это имя было известно, поскольку она тут же надулась и сердито зашвыркала носом.
– Ладно, будет, – проворчал дед. – Быка-то нашли?
– Валю в Чарочку послала, – призналась бабушка. – Все деньги ей отдала…
– Зачем все-то?
– А ежели он разбойник какой? Трофима нет, перебьет нас, да и поминай как звали. Ты глянь-ко, ведь истинно лешак, а зыркнет, так страх берет. Ведь что сказал? Чужих в избу не запускайте, мол,
– Он не разбойник, – рассудил дед. – И не лешак.
– Ну, бродяга или сибулонец…
– И не бродяга. Он человек другой породы. Слушайся его и не перечь.
Бабушке и это не понравилось, а из-за своего характера согласиться и промолчать она не могла.
– У ихнего брата одна порода: ходят да смотрят, что плохо лежит, – умышленно громко заворчала она и ушла, но путник не проснулся.
Отец увез фельдшерицу и приехал немного выпивший, ввалился в горницу прямо в тулупе, схватил мои ладони своими горячими руками.
– Живой, бродяга…
И лишь потом увидел незнакомца.
Отец был человеком вспыльчивым и даже отчаянным, если его раскачать. Сам драк не затевал, но если за живое задели, тогда держись, биться будет насмерть. Возможно, потому отца считали смелым и дерзким человеком, хотя на самом деле сам он так о себе не думал, и я не раз был свидетелем, как он проявлял чудеса смирения, чтоб не ходить врукопашную.
Тут он вдруг сробел, растерялся, к путнику даже не подошел, ничего не спросил (почему это чужой человек в горнице спит?), только посмотрел на него внимательно и чуть ли не убежал. Я слышал, как они шептались с бабушкой, но одновременно ревели оголодавшие братья-двойняшки, так что я ничего не разобрал. Потом выяснилось, что отец распряг измученного коня, завел в стойло, а сам встал на лыжи и ушел в Яранское, искать красного быка, потому что только там имелась скотина подобной масти. И будто в прошлом году он сам видел годовалого быка у Пивоваровых и еще удивился, какой он красный и яркий.
Отец всего лишь четыре года ходил в школу и даже в армии не служил из-за сожженной в детстве, изувеченной левой руки, однако при всей кажущейся темноте всю жизнь тянулся к знаниям, много читал и искренне верил в науку. Особенно после того, как год назад в космосе появился первый искусственный спутник. Хорошо помню, как он несколько ночей не спал, бегая под звездным небом, и всем спать не давал, кричал, прыгал, хохотал, а потом играл на гармошке и раззадоривал матушку – говорил, что отмечает праздник человечества, но бабушка вздыхала: мол, в отца бес вселился. Ко всякой ворожбе и колдовству он относился с усмешкой, людей, которые верят во все это, считал дураками. И потому оставалось загадкой, что с ним сделалось, если он вдруг бросился искать красного быка.
Матушка вернулась через сутки ночью с пустыми руками, оказывается, успела обойти несколько деревень, добралась чуть ли не до райцентра, пересмотрела полсотни быков, своих и колхозных, однако такого, как требовал путник, нигде не было. Ей советовали сходить в Черный Яр, в другой район, где якобы видели совершенно красного теленка, только неизвестно, быка или телку. И вот теперь матушка примчалась, чтоб глянуть, что дома творится,
Путник все это время проспал на полене и наконец-то проснулся, встал сердитым, от еды отказался, только ковш воды из кадки выпил и начал ругаться на матушку, дескать, темные вы и полоротые люди, даже красного быка не можете найти. И сказал потом, постукивая пальцем по столу:
– Если к утру не приведете мне быка, я пойду и найду сам. Но тогда вашего мальчишку заберу и уведу с собой.
Женщины перепугались, бабушка немедля запрягла отдохнувшего коня и поехала, как в сказке, – куда глаза глядят. Матушка, видимо, решила задобрить гостя, на стол собрала, выставила бутылку водки, но тот пить-есть решительно отказался, дверь в горницу прикрыл, чтоб мы с дедом ничего не слышали, и начал с матерью какой-то разговор. Бубнили они долго, чуть ли не до утра, пока отец не пришел.
– В нашем районе красных быков нету! – заключил он и пошел смотреть, жив ли я.
Куда ездила бабушка, неизвестно, однако к восходу поспела, и когда ее увидели в окно, дома сразу же возник радостный переполох: за санями шел бык, привязанный к пряслу.
– Ведет! Ведет быка!
Отец с матушкой выбежали на улицу, а гость, говорят, даже в окно не посмотрел, только покряхтел и начал собираться.
– Ладно, полоротые, сидите и ждите. Сам пойду! – сказал он, когда все вернулись в избу.
– Дак чем этот-то не подходит? – возмутилась и перепугалась бабушка. – Ведь ни пятнышка на нем, с рожищами этакими и весь красный! Я же за него, лешака, столь денег отдала!
– А на лбу у него что?
– Дак звездочка на лбу! И то махонькая!
– То-то и оно! – Путник зашел в горницу и сунул мне в рот всего один кристалл соли. – Это значит, бычок родился ночью. А надо, чтобы на заре!
Хлопнула дверь, и в избе наступила полная тишина.
Должно быть, родители сели за стол советоваться. Они всегда так делали, если требовалось обсудить что-либо важное, однако дед проснулся, откашлялся и кликнул бабушку.
– Вы там особенно не суетитесь, – сказал спокойно, без одышки. – Не найти нам быка. Пускай он приведет.
– Он-то, лешак, приведет! – сразу завелась бабушка. – Да ведь Сережку заберет за этого быка! Сказал: ежели сам найду, мальчишку с собой уведу!
– Так и так его уведут. Пускай уж он возьмет.
– Как – уведут?!
– Ну, вырастет, найдется ему девка какая и уведет! – засмеялся дед и ко мне повернулся. – Ты-то как хочешь? Жениться или по свету походить?
– Сам всю жизнь бродяжил! – закипятилась она. – Сколь ты дома-то прожил, лешак? То война, то промысел, то и сказать грех – бабенки гулящие. И не лежи сейчас, дак убежал бы опять куда!
– Да будет тебе! – добродушно отмахнулся дед. – Раз парню судьба такая выходит, ничего не сделаешь…
Бабушка видела, что мы оживаем, и уже ничем жертвовать не хотела.
– Ты что же, внука ему отдашь? Чего он такого сделал, чтоб робенка забирать? Да где это видано?! Вы, должно, сговорились с ним!
Дед завернул таким матом, что бабушка сердито засопела и умолкла – вот это была игра слов! Однако ненадолго, скоро опять подсела к деду, спросила примиряюще:
– И на что ему бык-от? Вот заладил: ищи ему быка да и все. Как это он лечить собирается?