Сокровища Валькирии. Страга Севера
Шрифт:
— Круто ты со мной, Никанорыч, — болезненным голосом проговорил Воробьёв. — Ихним салом по мусалам… Я же тебя оберегал, наше дело.
— И за это хотел удавить её на берёзе? — спросил полковник. — Она всё слышала…
— Вот в чём причина… В таком случае встану!
— Если простит она — прощу и я, — заявил полковник. — То, что ты утром провякал, — несерьёзно. Но прощу тебя при одном условии — ровно через… трое суток владелец вишнёвого «Москвича» должен сидеть здесь. Его Нигрей знает в лицо, возьми к себе Нигрея. Тому тоже придётся искупить вину.
— Я
— Мне не «Москвич» нужен!
— Понял.
— Вперёд на мины…
Он не надеялся ни на Воробьёва, ни на Нигрея. Требовались какие-то нелогичные действия, неожиданные и парадоксальные меры, чтобы выйти на «вишнёвого». Полковник не хотел признаваться себе, что оказывается бессильным и безоружным перед ним, — это было бы равнозначно капитуляции.
В какой-то момент он выпустил ситуацию из-под контроля. «Вишнёвого» можно было взять, если бы вовремя начать с ним игру через Нигрея. Но тогда полковника отвлёк этот старик Молодцов со своей информацией. Теперь «Москвич» сгорел, и вместе с ним утратилась основная его примета… А ведь «вишнёвый» и в самом деле не использовал отобранную у Нигрея плёнку против Арчеладзе! Иначе бы он дал Комиссару важнейшую улику! И Комиссар бы тогда не устраивал задержание на посту ГАИ… Хотя нет, ему невыгодно, чтобы о переговорах с Кристофером узнало руководство. Это можно квалифицировать как коррупцию. Пусть нет такой статьи, но за это можно влететь по-крупному, не посмотрят и на убеждения, и на преданность режиму.
Полковник вернулся в кабинет, чтобы взять фотографии «вишнёвого», и в это время замигала лампочка селектора.
— Товарищ генерал, звонили из семьдесят третьего отделения милиции, — сообщил секретарь.
— Что им надо?
— У них сидит задержанный по нашей оперативной ориентировке.
— Кто?
— А тот полудурок, товарищ генерал, Носырев!
— Кто он такой? — недовольно спросил полковник.
— Парапсихолог… Он был у вас.
— Немедленно его ко мне! — отчего-то взволновался Арчеладзе. — Пошли машину! Или нет, пусть сами привезут, будет быстрее!
Ждать пришлось около получаса, и всё это время полковник не находил себе места. Он осознавал, что вера в чудо, в колдовство, чародейство не что иное, как выражение собственного бессилия. Но вот же, вот, растут волосы! И события того дня, предсказанные этим парапсихологом, сбылись!.. Однако иная часть его разума диктовала обратное: Гитлер тоже, находясь на грани краха, собрал в своём бункере таких вот волшебников, чтобы они своими фокусами остановили русские танки. Не остановили…
Потому что всё это — от отчаяния!
Парапсихолог показался ему ещё невзрачнее: типичный бомж с городской свалки. Он, как и в первый раз, развалился в кресле, обшаривая кабинет блестящим взором.
— Ничего не изменилось! — вальяжно проговорил он. — Всё как прежде… итак, слушаю вас, господин Арчеладзе! — Полковнику следовало привыкнуть к манере общения, не замечать странности поведения — придётся воспринимать таким, какой есть…
— Я
Носырев потёр ладони, встряхнул их и приказал:
— Нагните голову!
Пришлось склониться перед ним. Немытой своей рукой парапсихолог ощупал темя полковника, провёл ладонью к затылку, коснулся подбородка.
— Неплохо, да… Ничего удивительного, я дал вам установку, в вашем поле начался процесс омоложения. Волосяной покров восстановится, но что касается пигментации — увы!.. Кстати, вам пойдёт седина. И нескромный вопрос, господин полковник, — мне можно говорить всё, как врачу… Восстановилась ли потенция?
— Почувствовал это одновременно с ростом волос, — признался он.
— Только обязательное условие — пока воздержитесь от секса, — решительно потребовал Носырев. — Вы не юноша. Организм должен адаптироваться к новому состоянию. Не спешите! У вас всё впереди. Но остерегайтесь случайных связей. Вам нужна умная партнёрша и единственная. Вижу, что она уже появилась… Дайте руку! — Полковник придвинул кресло и подал ему руку. Носырев зажал её между своих ладоней и не мигая уставился в глаза. Выдерживать этот взгляд было трудно, всё время хотелось отвернуться, заломило переносицу, и возникло ощущение, что к глазам поднесли острый нож.
— В глаза! В глаза мне смотреть! — хрипловато, сквозь зубы процедил парапсихолог. — Замрите! Не думайте ни о чём…
Этот бы, пожалуй, смог остановить танки… Через три минуты он отвалился в кресле, потный и оттого дурно пахнущий. Грязные руки мелко подрагивали.
— Я выправил ваше поле… Не касайтесь больше своего противника! Выбросьте его из головы!
— Это невозможно, — протирая вдруг уставшие глаза, проговорил полковник.
— Возможно. Ваше приглашение я расцениваю как согласие на сотрудничество. Вы принимаете моё предложение?
— Принимаю, — согласился полковник.
Носырев вскочил и, подёргивая ногами, пробежался по кабинету.
— Должен разочаровать вас, господни Арчеладзе, — сухо вымолвил он. — Вы опоздали! Я звонил на следующий день после встречи и получил отказ. Но я вам помогу избавиться от мыслей о противнике, и вы тем не менее остаётесь моим пациентом. Долг врачевателя — священный долг.
— Опоздал? — напрягся полковник. — Это значит, кто-то другой уже принял ваше предложение?
— Безусловно!
— Кто же это, если не секрет?
— Мамонт.
— Кто это? Впервые слышу.
— Александр Алексеевич Русинов, полковник в отставке, — охотно объяснил Носырев. — Мой старый товарищ, вместе работали в Институте. Вы занимаетесь золотом, поэтому должны знать Мамонта.
— А он что, тоже занимается золотом? — насторожился полковник.
— Он всю жизнь занимается золотом! Считаю его самым опытным специалистом по поиску утраченных сокровищ.
— Мамонт, Мамонт, — пробормотал Арчеладзе и, вскочив, взял фотографии со стола. — Это он?