Сокровища затонувшего корабля
Шрифт:
Алешка сидел на диване в уголке, подобрав под себя ноги, с упоением читал Жюля Верна. Даже не сразу отозвался. Он был мастером в этой простенькой игре. Суть ее не сложна: кто-то загадывал в уме число, а отгадчик задавал ему всякие арифметические действия и определял загаданное. Р.М. в эту игру не играла. Боцман играл с удовольствием, а у простодушного Профессора загаданное число всегда было одно и то же – три.
– Помешался на «тройках», – ворчала Р.М. – Видно, в школе троечником был. Как из него профессор получился? – И совсем шепотом,
– Алеха, – снова позвал Боцман. – Очнись.
Алешка захлопнул книгу и спустил ноги на пол.
– Что-то я не пойму этого вашего Верна.
– Рановато тебе еще, – вставила Р.М. – Интеллекта не хватает.
– Спасибо за внимание, – машинально ответил Алеха, выполняя уговор с тетей Женей.
– А что неясного, юноша? – спросил Профессор.
– Ну вот: самая большая глубина, вы сами говорили, в Мировом океане – одиннадцать километров, так?
– Так, – Профессор кивнул и продолжил «слушание».
– А книга про «Наутилус» называется «Восемьдесят тысяч километров под водой» – это как? Где он такую глубину нашел?
– Но это же фантастика, – с умным видом пояснила Р.М. – Каждый автор имеет право на преувеличение. Гиперболоид, называется.
– Гипербола, вы хотели сказать, – с вежливой улыбкой уточнил Профессор.
– Какая разница!
Вот у кого Алеха эту фразу прихватил.
– Но здесь дело не в этом, – продолжил терпеливо Профессор, – автор имел в виду не глубину погружения «Наутилуса», а тот путь, который он прошел под водой за время плавания.
– Понял, – сказал Алеша. – А ваша «Марфа» могла бы столько пройти?
– Дружок, – Профессор даже чуть надулся от гордости. – «Наутилус» по сравнению с «Марфой» – это даже не вчерашний день. Это целый позавчерашний век. – И он опять начал хвалиться своей «Марфой». Особенно напирая на то, что она заправляется особым ракетным топливом, которого ей хватит не на 80 тысяч километров, а на все 800 тысяч.
Правда, слушали его только Боцман и Алешка. Боцман качал головой, а Алешка время от времени одобрительно приговаривал, как Бунша из фильма: «Очаровательная Марфа Васильевна». Меня удивляло его самообладание. Он спокойно и даже дружески разговаривал с Боцманом, а я… я даже не мог смотреть ему в глаза, после того как заподозрил в морских бандитских разбоях… На самом интересном месте вошла тетя Женя и разогнала всех спать. Правда, Р.М. уже выспалась в кресле, пока мы слушали Профессора. Ей, наверное, гиперболоид снился.
А я опять долго не мог заснуть. И мне все казалось, что кто-то осторожно ходит по коридору и трогает ручки дверей, словно проверяя, где заперто, а где нет. Лешка, правда, заснул сразу, но спал очень беспокойно. Все время вертелся и что-то бормотал во сне. Несколько слов я разобрал. «Мессинский пролив. Координаты. Поправка. Загадай число…» Просто бред какой-то. Я даже забеспокоился – не заболел ли он? Потрогал ему лоб – и он сразу открыл глаза. Будто и не спал вовсе.
– Завтра угоним «Марфу».
Повернулся на бок и крепко заснул. А я так и не уснул до утра. Но едва меня одолел тяжелый сон, как безжалостная Алешкина рука вырвала меня из него. Не совсем, конечно.
– Ты знаешь, кто у этих бандитов главный? – шептал он мне в ухо.
– Знаю, – я отвернулся к стене и натянул одеяло на ухо. – Жюль Верн. Полковник Знаменский.
– Открой глаза! – Алешка сорвал с меня одеяло. – Самое главное проспишь!
Я наконец-то немного врубился. Сел на край кровати. Протер глаза. Продул уши.
– Что ты разорался?
Алешка молча протянул вперед обе ладони… На каждой из них лежало по громадной сережке. Похожих на висячие замки. С выложенными камешками буквами «Р» и «М»! Глаза мои чуть не выскочили из орбит и чуть не запрыгали по полу.
– Где ты их нашел?
Алешка покачал головой:
– Проснулся? А я всю ночь не спал. Анализировал, – это слово он произнес с важностью. Как Р.М. – «гиперболоид». Наверное, в «Энциклопедии» оно ему попалось.
– Где ты взял сережки? – грозно повторил я.
Он ехидно скривил губы:
– Ни за что не догадаешься. – Помолчал для большего эффекта и выпалил: – В комнате Р.М.! На ее столике с косметикой! Понял?
Понял. Неужели Р.М. из той же шайки! И грабили ее для отвода глаз! А потом вернули ей горячо любимые сережки, подаренные ей горячо любимым мужем!
– Не слабо! – только и сказал я.
– А вот это? – и Алешка как фокусник вытащил из-за пазухи… тетрадку Профессора. – Спроси, где взял?
Я машинально повторил вопрос и сам на него ответил:
– В комнате Профессора. На его столике с косметикой.
Алешка сначала фыркнул, а потом громко захохотал.
– А где? Неужели у Лягушки?
– Успокойся, кавалер. Тетрадку я нашел там же, у Р.М., за батареей.
– Ты что же, в чужой комнате шарил? – Это мне очень не понравилось.
– Не шарил, – пожал он плечами, – а проводил негласный обыск.
– Какая разница! – ляпнул и я эту привязчивую фразу.
– Большая. Я же не деньги у нее искал. – И опять с важным видом: – А вещественные доказательства. И истину. – И поднял вверх указательный палец.
– А если бы Р.М. тебя застала в своей комнате? Она бы тебя в милицию сдала.
– Во-первых, я бы извинился, а ей бы это понравилось. А во-вторых, – он помолчал, любитель эффектов, и очень серьезно сказал: – Во-вторых, в милицию она ни за что бы не побежала. Потому что, я уже не сомневаюсь, – Р.М. – главарь этой бандитско-пиратской шайки. Вернее, не она, а ее горячо любимый муж, который дарит ей горячо любимые сережки!
– Доказательства, сэр, – растерялся я.
– Прошу вас, милорд. – И Алешка, покопавшись в своей наволочке, вытащил из нее обрывок газеты. – Это мне в библиотеке попалось, я и выдрал.