Сокровища
Шрифт:
— Хабр привёл нас к кривоглазому вору! — неуверенно заметила выбитая из колеи сестра. — А на другой день мы уже сами нашли тот дом.
— Но он нашёл лампу!
— И показал комнату, где скрывали украденные вещи… Погоди…
И девочка обратилась к полицейскому:
— Господин Хаким, в том доме, с лампой, в одной из комнат мы видели много всяких вещей. Они их украли?
Господин Хаким, очень довольный, подтвердил:
— Да, но намного раньше. Они были похищены ещё до вашего приезда сюда.
— Ну вот, видишь, — сказала Яночка брату.Хабр привёл нас туда, потому
— Но мы же были переодеты! И даже перекрашены! — возразил Павлик.
Дети одновременно обернулись к господину Хакиму, который весело слушал их эмоциональный обмен мнениями, не перебивая, но и не понимая ни слова. Пришлось Яночке ему перевести.
— Они… те люди узнали нас? Ведь мы же выглядели по-другому.
— Издали они приняли вас за арабских детей,пояснил полицейский и опять весело рассмеялся.Но когда вы вошли в дом, они сразу узнали вас. По глазам. У арабских детей не бывает голубых глаз. И ещё у вас собака. У арабских детей не бывает такой собаки.
Павлик схватился за голову.
— Спятить можно!
Яночка с тревогой спросила полицейского:
— И что же теперь будет?
— Да ничего,ответит тот благодушно.Люди в том доме очень удивились и ничего вам не сказали. А потом поняли: вы так любите лампы, вам так хотелось её заполучить, что решились пойти на кражу! Это сильнее вас. Им такие чувства знакомы, и они отнеслись к ним с пониманием. И никаких претензий к вам не предъявляют. О том, что у вас украли лампу и вы приняли эту за свою, они не знали, потому что вашу лампу украл другой вор, тот, что прятал вещи в каменоломне. А это был первый случай, когда поляки что-то украли у арабов, так что они даже немного гордились этим.
И господин Хаким ещё раз от души расхохотался. Яночке и Павлику было не до смеха.
— Монструальная компликация! — проговорила ошарашенная Яночка, сама не зная на каком языке.
Господин Хаким постарался успокоить детей:
— Да не переживайте вы так, видите же, все обошлось. И у меня есть основания полагать, что эту лампу вам прислал в подарок кто-то из воровской шайки, зная о вашей любви к лампам. Может, даже сам главарь, ведь его нам не удалось задержать. А вы не догадываетесь, как выглядит человек, который прислал вам лампу? Можете описать его внешность?
Ещё до конца не успев разобраться в хаосе мыслей, ещё до конца не осознав важность вопроса, оба в один голос ответили «нет». Спохватились, переглянулись, сделали вид, что вспоминают, и снова отрицательно покачали головами.
— Нет, мы его не знаем, — решительно ответила Яночка за них двоих.
— Так я и думал, — с улыбкой в чёрных глазах заметил начальник полиции. — Не исключено, это тот человек, что проживает в Махдии, но у нас против него нет никаких улик. Во всяком случае, эта лампа не краденая и вы имеете полное право оставить её себе. Считайте, что вместо украденной лампы вам подарили новую.
Господин Хаким от души веселился.
Господин Хаким поднялся, чтобы вернуться в гостиную, но тут Павлик вдруг вспомнил об одном непонятном обстоятельстве.
— Слушай! — почти крикнул он сестре. — Полицейский сказал, что мы свистнули чужую лампу. Но ведь на ней же точно такие же таинственные знаки, как и на нашей! Не могли же тут на всех лампах нацарапать тайные сведения о запрятанных кладах!
— Ты прав! — подхватила сестра. — Может, рискнём, попросим его прочитать? Вроде человек хороший, а по-арабски должен уметь читать.
И протянув господину Хакиму две бумажки с арабскими червячками, девочка попросила:
— Будьте добры, переведите, что тут написано. Ведь это по-арабски, правда?
Полицейский с любопытством рассматривал надписи.
— «Лампа масляная ёмкостью в двенадцать унций,медленно стал он читать.Изготовлена в мастерской Ахмеда Хаммани в Алжире.» А на этой бумажке то же самое, только лампа немного больше, на тринадцать унций горючего. И сделана в той же мастерской Ахмеда Хаммани в городе Алжире. Такие надписи должны быть вот на этих ваших лампах. А что?
— Да ничего,ответил Павлик после очень продолжительного молчания.Просто нам хотелось узнать, что на этих лампах написано.
Прощаясь с детьми, господин Хаким по собственному почину торжественно пообещал никому об их разговоре не говорить. Будет хранить тайну до гробовой доски, сказал он. Вы оказали нам такую неоценимую помощь, сказал он, что я для вас хоть это сделаю…
Пани Кавалькевич явилась к Хабровичам сразу же на следующий вечер после своего приезда. За собой она тащила за руку упирающегося робкого пана Кавалькевича.
— Послушайте, мои дорогие, что это у вас такое подозрительное бегает по забору? — громко и сурово вопросила она.
У Хабровичей все были заняты своими будничными делами. Пани Кристина после ужина мыла посуду в кухне, пан Роман вставлял новую плёнку в фотоаппарат, Яночка раскладывала на тахте мотки шерсти, подбирая нужную цветовую гамму, Павлик заикаясь читал вслух французский комикс. Неожиданное нашествие Кавалькевичей заставило всех прервать свои занятия.
— Ну, что молчите? — голосом громким, как иерихонская труба, повторила пани Кавальке-вич.Вас спрашиваю, что у вас по забору бегает?
— По какому забору? — не понял пан Роман.
— По глинобитной стене, что разделяет наши владения!
— Сначала сядьте и скажите, чем вас угостить, — крикнула из кухни пани Кристина. — Я сейчас заканчиваю. Кофе, чай, вино?
— Подай вина! — ещё более громким голосом крикнула пани Кавалькевич, но не позволила сбить себя с толку. — Хоть и говорят, что в доме врага нельзя вкушать пищи, я вкушу. То есть выпью! А ты садись и не думай, что удастся сбежать!
И она толкнула своего робкого тщедушного мужа в кресло, совершенно заглушив его попытки что-то объяснить.