Сокровище Беаты
Шрифт:
Узкая дверца, встроенная в двустворчатые дубовые ворота скрипнула, и в оконце просунулась рябая физиономия охранника. Сперва он ощупал недоверчивыми глазками мастера с инструментальным ящичком, а после переместил их на Беату.
– Плотник что ли? – буркнула угрюмая физиономия.
– Угадали, – ответил мистер Эклунд. – А это моя дочь.
– Доброе утро, господин охранник, – вежливо поздоровалась Беата.
– Надо же… господин! – ухмыльнулся тот, удивлённый таким почтительным отношением к собственной персоне, и снова спрятал свою щербатую ряшку за смотровое оконце.
Лязгнул железный затвор, и входная дверь отворилась.
– Прошу, юная принцесса, – пропуская дочку вперёд, сказал мистер Эклунд. – Ваши придворные заждались вас.
И Беата, перешагнув через невысокий порожек, очутилась во внутреннем дворе старинного замка. Каймангрот, внешне всегда казавшийся мрачным и неприступным, изнутри выглядел совершенно иначе.
– Кто же следит за всем этим хозяйством? – спросила она сама себя.
– Наверняка, здесь трудится не один садовник, – предположил Ларс Эклунд, зачарованный, как и его дочь, красотой цветущего палисадника.
Стены замка с внутренней стороны от основания и до самого верха были сплошь увиты плющом. Широкая аллея уводила вглубь сада, где росли аккуратно постриженные, конусообразные кипарисы. Вдоль переплетающихся между собой тропинок были расставлены каменные статуи, изображавшие юношей с обнажённым торсом, музицирующих на флейтах, мандолинах и прочих инструментах, и дам в белоснежных одеяниях, перебирающих струны арфы. Венчала эту композицию муза Эрато – богиня поэтического вдохновения для пылких влюблённых. Наконец, впереди показался фасад жилого здания – обители четы Ллойдов. Это был высокий каменный дом в два этажа с двухскатной крышей. К парадному входу примыкала летняя терраса, увитая виноградной лозой. Из-под её тенистого навеса свисали наливные гроздья сочной, спелой ягоды. Откуда-то доносился задорный птичий щебет. У Беаты от такого обилия красок, ароматов и звуков даже слегка закружилась голова. Разглядывая стройные фигуры каменных изваяний, она не заметила, как отстала от отца, который уже разговаривал в дверях с каким-то худощавым человеком. «Наверное, это управляющий, – подумала она, – уж больно сердито посмотрел на меня. Нет, точно не хозяин. Мама рассказывала, что хозяева замка люди добрые. А этот больше похож на ворчуна и скрягу».
– Прошу следовать за мной, – сухо проговорил важный господин.
– Ступай вперёд. – Отец слегка подтолкнул дочку ладонью в спину.
– Девочка останется снаружи, – выдал вдруг «ворчун», преградив ей путь.
– Простите, господин Готлиб, это моя дочь Беата, – обратился к управляющему Ларс Эклунд. – Уверяю вас, она не причинит никакого беспокойства, напротив, она старательная помощница и…
– Возможно, – перебил Готлиб, – но посторонним входить в дом строго запрещено хозяйкой. Так что девочка останется здесь.
Беата, глотая обиду, тихонько спросила отца:
– А как же я? Куда же я пойду? Так нечестно.
Отец присел на корточки и заглянул в глаза дочери.
– Эй, посмотри-ка на меня, – шепнул он ей ласково. – Обещаю тебе, как только я увижу хозяйку, обязательно закину за тебя словечко. Уверен, она позволит тебе войти. Ты пока подожди меня на той скамейке возле фонтана. Только никуда не уходи. Обещаю, что скоро вернусь за тобой. Идёт?
Беата в ответ доверчиво качнула головой, но чувство вопиющей несправедливости всё ещё не отпускало, и она обидчиво прикусила нижнюю губу. Отец вошёл в дом вслед за строгим управляющим, по-свойски подмигнув дочери перед тем, как прикрыть за
– Прости, – обратилась к ней дама, – я не хотела потревожить твой сон. Как тебя зовут?
– Меня зовут Беата, – робко проговорила она в ответ.
– Как же ты оказалась здесь?
– Я жду своего папу. Он сейчас чинит лестницу в этом доме.
– Тогда почему ты не вместе с ним?
– Меня не впустил господин в очках.
– Та-ак! – в голосе незнакомки послышалось негодование. – И что же сказал этот… господин в очках.
– Он сказал, что хозяйка распорядилась не впускать посторонних в дом.
– Это возмутительно! – вскипела вдруг дама, и её лицо мгновенно вспыхнуло алым пожаром. – Ох, уж этот несносный Вильгельм! Его старательность порой просто убийственна. Оставить ребёнка под палящим солнцем! Каким же олухом надо быть? Пойдём скорее в дом, милая. Там свежо и прохладно. К тому же твоё лицо уже слегка обгорело и тебе необходимо приложить охлаждающий компресс из мяты. Ох, уж эти мужчины! – сокрушаясь в гневе, повторилась она. – Ни капли сострадания! Знаешь, детка, один благочестивый монах как-то сказал: «Желаю женщинам побольше разума, а мужчинам – побольше сердца». Ну, если с первым ещё можно поспорить, то со вторым нельзя не согласиться.
Она ухватила Беату за руку и повела её в дом. Бодро прошагав под сенью живого навеса, пара очутилась перед двустворчатыми дверями с красивой узорной ручкой в виде дракона с изогнутым хвостом. Дама сама отворила тяжёлую створу и провела гостью в просторный холл. Беата сразу же ощутила приятную прохладу внутри. Она задрала голову кверху и застыла в изумлении: высокие потолки были расписаны фресками с изображением райского сада, по которому прогуливались птицы с золотым оперением. В центре висела огромная люстра, наверное, в сотню свечей. Очевидно, когда её зажигали, огни освещали фрески, и позолота оперения райских птиц начинала отливать ослепительно-ярким блеском. Полы украшал надраенный до сверкающей чистоты, гладкий паркет, устланный ворсистым персидским ковром. Дневной свет проникал через оконные витражи, расцвеченные мозаичным орнаментом. Сквозь приоткрытую створку бокового окна в холл прорывались утренние солнечные зайчики, которые резвились на многочисленных портретах, развешенных по стенам. На второй этаж уводила широкая, двухмаршевая лестница с массивными перилами, выкрашенная в кофейный цвет. На самом её верху, между резными балясинами Беата разглядела полусогнутую фигуру отца.
– Наш управляющий призвал мастера починить лестницу, – объяснила дама. – В последнее время её ступени стали невыносимо скрипеть. Похоже, твой отец знает своё дело.
– Да, он лучший столяр и плотник во всём городе, – не без гордости ответила Беата.
– Знаешь, мой отец тоже обожал мастерить мебель своими руками, хотя людям благородного сословия претит заниматься чёрной работой. Он никогда не считал это постыдным и очень гордился своими поделками. К сожалению, я сумела сохранить только одну вещицу, сделанную им когда-то специально для меня. В ту пору я была такой же, как и ты… Давай же поскорее поднимемся к твоему отцу и узнаем, как спорится его работа.
Возле верхних ступеней, разобранных до основания, сидел плотник Ларс Эклунд и что-то с озадаченным видом замерял. Вокруг был беспорядочно разложен инструмент, а это означало, что работа кипела вовсю. Беата помнила, что в такие минуты привлечь папино внимание было непросто.
– На то, как работает твой отец, можно любоваться бесконечно, – улыбаясь, сказала дама и тут же окликнула плотника, – простите, что отвлекаем вас.
Ларс Эклунд обернулся и, утерев вспотевший лоб, отложил в сторону складную линейку.