Сокровище царя Камбиза
Шрифт:
Надо сказать, Сильвия заметно оттаяла после того, как я поведал о своих злоключениях. Она больше не позволяла себе саркастических острот в мой адрес, и оказалось, что уживаться с ней значительно проще, чем я думал. Она не отличалась особой эрудицией ни в чем, кроме египтологии, но я подозревал, что и это было результатом длительной совместной работы с отцом. Однако она была очень сильной физически, обожала разнообразные упражнения, и жизнь в пустыне, казалось, вполне устраивала ее, позволяя проявить все свои лучшие качества.
Незначительные происшествия, случавшиеся в экспедиции, никогда
Однако меня всегда удивляло, что Сильвия не проявляет ни малейшего интереса к приготовлению пищи. Однажды, когда мы вдвоем шли впереди каравана, она сказала, что терпеть не может готовить. На мое замечание, что это может оказаться серьезной помехой, если она собирется когда-нибудь выйти замуж, она ответила:
— Вы правы. Если я стану женой бедняка, из меня не получится ничего хорошего. Однако я ужасно хочу выйти замуж и обзавестись семьей. Я сыта по горло нищенским существованием, которое влачила последние годы, — постоянная нехватка денег, вечная экономия, чтобы выгадать гроши. Отец пытался соблюдать приличия и жил в дорогих отелях, но ему то и дело приходилось договариваться с управляющими об отсрочках и страдать от унижения, недоплачивая слугам. После смерти матери наша жизнь пошла наперекосяк, и я многое отдала бы, чтобы иметь свой дом и каждую зиму не устраивать здесь непозволительную показуху, а летом, в Англии, не жить в грязи дешевого пансиона.
Эта вспышка приоткрыла жизнь Сильвии с совершенно неожиданной стороны, о которой я не подозревал, хотя и знал, что ее отец не из богатых.
— Такая жизнь, должно быть, весьма утомительна, — участливо кивнул я. — Но здесь вы вращались в весьма состоятельных кругах, и вам наверняка встречалось немало подходящих женихов.
— Каждый сезон я торчала на раскопках с отцом, — вздохнула она, — а в таких местах можно встретить лишь молодых археологов — энтузиастов своего дела, но почти без денег. И, кроме того, только очень богатые люди могут позволить себе отдых в Каире или Луксоре, и это, в подавляющем большинстве, — люди среднего возраста или уже старики.
— Ну, не сгущайте краски, Сильвия! — возразил я. — Вы на редкость привлекательны и знаете об этом; кто-то наверняка увлекался вами.
— О, да. Но те, у кого были деньги, почему-то оказывались вдвое старше меня или уже женаты, а единственный интересовавший меня человек не имел ни цента. Он был археологом, одним из самых многообещающих, когда-либо работавших с отцом, но все его расходы оплачивало университетское археологическое общество. Я уже собиралась все бросить и выйти за него замуж, но отец сказал, что в таком случае выгонит его. Мне не хватило духу с самого начала семейной жизни существовать на подачки.
— Думаю, вы правы, — сказал я. — Через несколько недель любовь в шалаше не доставит особой радости, к тому же, всегда остается вероятность появления детей, что еще больше может все осложнить.
Ее лицо зарделось, и она повернулась ко мне.
— О-о, но я обожаю детей. Именно поэтому я так
— Но разве вы не можете устроиться на работу, чтобы быть в состоянии платить слугам? — спросил я.
— Я много раз думала об этом, но, к сожалению, почти все, что я умею делать, не приносит денег. Моя единственная специальность — египтология, а здесь полно студентов из университетов, жен и дочерей археологов, способных и желающих бесплатно выполнять канцелярскую работу, которой я занимаюсь. Я не сильна в современных языках и медленно учусь всему новому, поэтому навряд ли смогу получить место секретарши. Я могу стать продавцом или манекенщицей, но на этом много не заработаешь, и потом, если я буду целый день отсутствовать, кто будет заниматься детьми? Нет, Джулиан, моя единственная надежда — эта экспедиция. Если она окажется успешной, я смогу обеспечить себя и выйти замуж за кого пожелаю. Если нет, это будет мой последний сезон в Египте, я вернусь домой и стану поденщицей, зарабатывающей пару фунтов в неделю и проживающей в дешевом пригороде Лондона.
— Что случилось с вашим другом?
— Не знаю, — с горечью ответила она. — Он поссорился с отцом, главным образом, из-за меня, и уехал домой, надеясь раздобыть денег. Но он очень непрактичен и, как я слышала, угодил в скверную историю. На академическом образовании не просто разбогатеть, и я почти потеряла надежду, что он когда-либо вновь появится в моей жизни.
После этой беседы наши отношения с Сильвией стали более дружескими.
На одиннадцатый день после отъезда из Дахлы мы, наконец, достигли цели. Я почему-то втайне надеялся на какой-нибудь ориентир, отмечающий ее, совсем, как ребенок, думающий, что на Северном полюсе торчит покрытый льдом флагшток.
Трудно сказать, что я ожидал увидеть — какие-нибудь развалины или небольшой оазис, но был весьма разочарован, когда через полтора часа пути от места нашей дневной стоянки Сильвия велела остановиться и крикнула:
— Приехали!
Караван только взобрался на высокий гребень, и вокруг, насколько хватало глаз, простирались монотонные бесконечные дюны, на преодоление которых ушло, казалось, полжизни.
Я направил машины в ближайшую ложбину, где лагерь был бы защищен от ветра, и вернулся на гребень. Сильвия уточняла, где мы находимся, измеряя высоту солнца и делая поправку по времени.
— Мы почти рядом, — закончив, сказала она. — Насколько я могу судить, нужная точка отстоит отсюда на три четверти мили к югу вдоль этого гребня.
Вместе с Гарри и Клариссой мы отправились туда пешком, надеясь, что даже беглый обзор позволит обнаружить случайно завалившееся древко копья или какие-то другие следы многих тысяч погибших людей. Но дюны были здесь столь же ровными и гладкими, как и везде.
Еще в Каире Сильвия рассказала мне о законах, которым подчиняются пески Ливийской пустыни, и я был не особенно оптимистично настроен относительно успеха экспедиции.