Сокровище чаши

Александров Глеб Юрьевич

В самолёте познакомился с ребятами из Севастополя. Они мечтали побродить в Гималаях, а в Непале это сделать проще всего. Прилетев в Катманду, они же познакомили меня с Татьяной – русскоговорящим гидом одного из туристических агентств. Она посоветовала мне гостиницу «Синяя птица» в туристическом районе города.

Четырёхэтажный большой коттедж – так можно было её описать. Мой номер находился на самой крыше, и с террасы открывался впечатляющий вид на горы, небо и окружающие кварталы.

Не медля, я заказал тур в Шигацзе на машине и обратный билет на самолёт из Лхасы через месяц. Визы в Тибет китайцы давали не больше, чем на месяц, а меньше мне пребывать

там не хотелось - «гулять так гулять».

На следующий день пошли в китайское посольство получать визу.

Это было небольшое одноэтажное здание грязно-красного цвета. Мы вошли в небольшой зал, полсотни китайцев и непальцев стояли у трёх окошек, терпеливо ожидая своей очереди. Сопровождающий меня хорошо одетый представитель агентства протиснулся к окошку без всякой очереди, приглашая меня пройти за ним. Очередь уважительно расступилась. Местные с удивлением рассматривали мою бороду – такое они видели редко. В окошке мне приветливо улыбался китаец, лет сорока, с сединой на висках.

Я протянул ему свой паспорт.

Взяв его в руки, он удивлённо вскинул брови:

– Улусэ!?

Я понял, что так он спрашивает, русский ли я.

– Ес. Улусэ.

– О, улусэ! Друг! Товарисч! Мосака!

Ага, Москва, значит.

– Ес, Мосака, Мосака.

Китаец стал улыбаться ещё шире:

– Друг, харашо!

Быстро выполнив какие-то операции с бумагами, он протянул мне паспорт обратно – в нём уже красовалась месячная виза.

Толпа вокруг меня удивлённо гудела. Видимо, русских, да ещё и с бородой, тут видели очень редко.

Мы вышли. Мой сопровождающий завёл машину и на английском сообщил мне:

– Удивительно быстро ты получил визу. Обычно это занимает несколько дней.

– Может быть, китайцы любят русских?

– Да, похоже.

Всё складывалось как нельзя удачно.

– Когда едем?

– Послезавтра рано утром. В пять утра.

Доставив меня до гостиницы, он уехал, а я с лёгким сердцем пошёл искать место, где можно было бы пообедать.

Вся столица Непала, Катманду, представляла собой туристическую Мекку, с магазинами и ресторанами, в три, а то и четыре этажа, приветливо распахивающими двери сотням тысяч туристов. Кухни представлены самые разнообразные, от китайской до европейской, и всё это очень недорого. На 3-5 долларов можно было наесться до отвала.

Выбрав итальянский ресторанчик, уютно расположившийся на третьем этаже под открытым небом, я заказал пасту и «лемон ти» - это стеклянный стакан кипятка, в который выжата половина лимона, с сахаром.

Начало осени дарило тепло.

Высота полтора километра над уровнем моря делала это место очень уютным: не очень жарко, не холодно, в общем, райское место.

Вдруг я услышал русскую речь. Уже смирившись с тем, что русских тут почти не бывает, я удивился несказанно. Двое парней и девушка о чём-то очень жарко спорили, не обращая внимания на окружающих. Надо сказать, что туристов в Катманду всегда много. При том что жителей города, вместе с приезжими на заработки из окрестных деревень непальцами, обычно не более полумиллиона, в сезон в этом городе одновременно находится около семисот тысяч туристов. Иногда на улицах было не протолкнуться, иностранцы присутствовали всюду, и в очень больших количествах. Тесные улочки Катманду делали это столпотворение реально осязаемым, ощутимым. Как огромный муравейник, город кишел представителями различных национальностей и стран, преимущественно Европы и Америки.

Мои соотечественники были совершенно равнодушны к этим чудесам, они спорили до хрипоты, и, когда острота спора стала убывать, а мой обед закончился, я пошёл к ним знакомиться.

– Привет. Я Глеб.

Они

несколько с неохотой посмотрели на меня, но, убрав со свободного стула вместительную сумку, предложили мне сесть.

Оказалось, что ребята были не совсем соотечественниками. Родились они в разных союзных республиках, но в начале 90-х переехали в Израиль. Может, они были евреями, может, нет – я так и не понял. Но они однозначно ими стали. Эти еврейские нотки в голосе я не забуду. Разговор быстро перешёл на меня, а потом – на Тибет. Оказывается, они там уже были не так давно. Это было как раз то, что надо, – советы бывалых.

Саша и Лена были мужем и женой, а Сергей – их друг. Его жена не захотела в этот раз ехать, хотя раньше они обычно путешествовали вчетвером.

Работая не покладая рук в двух местах в Израиле, ребята копили деньги, чтобы потом проматывать их в отпуске. Почему? Сергей так ответил на этот вопрос:

– Во многих отелях мира израильский паспорт как чёрная метка, такая, знаешь, сигнализация о том, что этих людей лучше не брать в постояльцы. Они устраивают пьянки, дебоши, считают себя высшей расой, бьют посуду и морды официантам. Обычно, получив аттестат, молодёжь в свои семнадцать растекается по миру просто поотрываться. Почему? Да потому, что в Израиле всегда идёт война. Всегда кого-то взрывают, кто-то умирает, мы все как на пороховой бочке. Каждый живёт, понимая, что завтрашний день может просто не наступить. Это философия такая – жить одним днём, но жить так, чтобы запомнить этот день, понимаешь?

Я понимал. Но принять такое оправдание хамству мой разум отказывался.

Однако я молча слушал излияния тридцатилетнего еврея-не-еврея.

– Вот потому мы, Глеб, и путешествуем по четыре месяца в году, и работаем восемь месяцев, чтобы эти четыре попутешествовать.

– А как вас отпускают так надолго?

– Нас ценят на работе.

– А как денег хватает на четыре месяца отдыха?

Я был искренне удивлён. По моим представлениям, отдых за границей – дело весьма недешёвое. Две недели отдыха – это зарплата за несколько месяцев, а еще и жить надо как-то, пока работаешь…

– И как вы давно так путешествуете? Где были?

– Да уже лет, наверное, восемь. А были мы вообще везде. Я зарёкся привозить сувениры – уже вся комната в них. А выбрасывать жалко.

Постепенно разговор с их еврейской прикольной жизни перешёл на Тибет.

Оживились Саша с Леной:

– Мы в тот раз ездили к Кайлашу. Вместе с двумя американцами наняли автобус и поехали. Ну, поездочка! Дорог нет – одни названия и направления. Автобус трясло нещадно, американцы, студент и профессор, очень страдали от тряски. Студент залёг в самом конце автобуса – там, где трясло сильнее всего, и всю дорогу кричал: «Профессор, вен ай дид!?» и «Профессор, вай а дид!?» То есть хотел узнать, когда же он умрёт и почему, вот умора!

– А как сама поездка, как Кайлаш, как волшебство?

– Ну что поездка? Пока ехали, наблюдали обыкновенное расистское противостояние. Тибетцы ненавидят китайцев тихой ненавистью, периодически кого-то из них убивая. Китайцы тихо спаивают тибетцев дешёвым пойлом. Мы видели даже целые заборы вокруг домов, сделанные из пустых бутылок.

– Не, ну политика – это понятно. А природа? Что там?

– Ну что, степь да горы вокруг. Волки, лисы, зайцы встречаются, от машины убегают. Поля, пшеница, страна-то аграрная. Были в местах, где туристов видят редко, так на нас всей деревней посмотреть приходили. Спишь, открывается молния палатки (отелей там нет), просовывается десяток голов и рассматривают тебя, жену, вещи… В диковинку им там всё. Мы сначала – драться, а потом поняли, что они как дети.