Сокровище Голубых гор
Шрифт:
— Очень просто, — невозмутимо продолжал Ульоа, — я ее взял вместе с вашим судном.
Рамирес был как громом поражен и на несколько мгновений оцепенел. Потом в нем опять заклокотала ярость
— А, негодяи! — скрежеща зубами, крикнул он и снова поднял было карабин. — Смерть всем вам!..
— Сдавайтесь, капитан! — сказал один из матросов,
— И вы так легко отказываетесь от миллионов, которые уже находятся в наших руках?! — крикнул вне себя Рамирес. — Изменники! Трусы!..
— Ошибаетесь, дон Рамирес, — насмешливо прервал его Ульоа, — золото тоже уже не в ваших руках, а в моих. Взгляните: все ваши воины сдались моим, потому что поняли бесполезность сопротивления.
Рамирес бросился к воде и остолбенел, увидев, что все пироги действительно находились уже в руках врагов. Переведя потом глаза на китоловку, он заметил на ней свою собственную пушку и торжествующе выглядывавшего из-за нее Ретона, а рядом с ним и девушку.
— А, красавица! — взревел, искажаясь от злобы, авантюрист. — И ты ускользнула из моих рук? Ну, так не доставайся же ты никому!
С этими словами он прицелился в девушку, но только хотел спустить курок, как из группы матросов вдруг выскочил стройный и ловкий юноша. Подскочив к авантюристу, он с силой вонзил ему прямо в сердце длинный блестящий нож.
— Ты?.. Эмилио! — хриплым стоном вырвалось из груди Рамиреса, и он, последним усилием воли выпустив предназначенную для девушки пулю в юнгу, который ловко увернулся от нее, тяжело рухнул на землю.
Несколько матросов бросились к нему, чтобы поднять, но он, взглянув на них укоризненным потухающим взором, прошептал: «Кончено!» — это было его последним словом.
В тот же день, предав земле тело виновника всех своих испытаний, счастливые завоеватели сокровища Голубых гор, глубоко потрясенные разыгравшейся трагедией,
Все оставшиеся в живых матросы Рамиреса охотно перешли на службу к дону Хосе Ульоа, славившемуся хорошим обращением с подчиненными, и своим поведением вполне искупили свои грехи.
Американцы спешили скорее покинуть Новую Каледонию, которая хотя и обогатила их, но зато заставила пережить столько страшных минут.
Прощание их с верными темнокожими было очень трогательным. Братья-канаки и спасенный от смерти кети с искренними слезами колотили себя в грудь от горя. Они все трое получили на память разные подарки и по хорошему ножу, которые были для них дороже всех других подарков.
Незадолго до отплытия «Эсмеральды» на ее борт явился с повинной и просьбой взять его с собой и Эмилио. Ульоа сначала принял второго виновника своих злоключений не особенно любезно. В присутствии Математе, стоявшего рядом с полученным в подарок ножом в руке, капитан угостил юнгу таким пинком, что тот отлетел к трапу, ведущему в трюм. Но потом, по просьбе Мины, ее брата и даже Ретона, он простил его и снова зачислил в свой экипаж.
С этого времени юнга точно переродился, сделавшись таким исправным, усердным и исполнительным, что заслужил одобрение даже ворчливого боцмана.
Всех дикарей хорошо угостили и сердечно распрощались с ними. Затем «Эсмеральда», гордо распустив паруса, плавно направилась в открытое море, напутствуемая прощальными криками темнокожих.
По прибытии на родину молодые наследники произвели подсчет завоеванному с такими трудностями сокровищу. Золота оказалось более чем на сорок миллионов долларов. Капитан Ульоа получил оговоренную часть. Ретон, Эмилио и все матросы тоже были так щедро вознаграждены, что оказались обеспеченными на всю жизнь.