Сокровище громовой луны
Шрифт:
Сидней сказал Норту серьезно:
— Мне не удалось поговорить с вами в пути, Норт. Но я хотел сказать вам… Неприятностей с проклятой Компанией не будет. Я бросаю их гнусную шайку и буду свидетельствовать, что Алина действительно купила корабль. Дела против нее они поднять не смогут.
За сокровищем явилась вооруженная охрана
Сидней вернулся к нему, стоявшему в лунном свете подле корабля. В правильных чертах молодого офицера была нерешительность.
— Норт, есть еще кое-что, о чем я должен сказать вам. Мы с Алиной…
Норт слабо улыбнулся и кивнул:
— Я знаю, Сидней. Мне давно уже ясно, что вы любите друг друга…
Джон Норт остался один в лунном свете у исцарапанного борта безмолвного «Метеора».
Он медленно зашагал через порт к стройной, залитой лунным светом колонне Памятника Пионерам Космоса. Дул порывистый сильный ветер; он доносил звуки подготовки к отлету венерианского лайнера — музыку и смеющиеся голоса пассажиров, празднующих свой отлет в ближайшем кафе.
Но Норт не слышал ничего этого. Он не помнил, как очутился перед высокой колонной, ее сверкающие грани уходили в небо, завоеванию которого для человечества он посвятил всю свою жизнь. Он никогда не чувствовал себя таким одиноким, как в этот миг.
Он вспомнил тот день, когда они приземлились здесь, вернувшись с Кэрью из второго перелета. Он вспомнил шумную толпу, яркое солнце, улыбки и шутки Майка Коннора, высокую молодую фигуру Уайти, возвышавшуюся над всеми…
Норт наклонился, пытаясь прочесть имена, начертанные золотом на пьедестале, — имена тех, кто летал с Джонсоном, и Кэрью, и Венци. Там было и его имя, но он не искал его. Он читал бессмертные имена великих пилотов, и каждое имя вызывало призраки, окружавшие его в эту бурную ночь.
Джезон Питерс:
«…и
Майк Коннор:
«…вот так я всегда хотел умереть — с бокалом вина из рук красивой девушки…»
Харлей Стини:
«…Я был хорошим пилотом, неправда ли?»
Уайтман Джонс: «Джонни»
Больше читать он не мог. Горло у него свела судорога, глаза застилало.
Кто-то схватил его за рукав.
— Моряк!
Он взглянул на лицо Новы, белое и напряженное в лунном свете.
— Моряк, я не могу оставить вас, я знала, что вы сюда придете, — сдавленно проговорила она.
Ветер донес до них звуки далекой песни. Это была старая песня — гимн тех сильных людей, кто открывал миры.
«Мы построим лестницу до звезд!…»
Норт взглянул на золотые имена на пьедестале, голос у него обрывался:
— Они построили лестницу до звезд. Нова. А теперь они погибли, погибли и забыты… Но я верю: время их славы еще придет! Я верю…
— Моряк, не надо… — Нова плакала, прижимаясь к нему. — Я знаю, что вы чувствуете, но вы не одиноки. Я всегда буду с вами, моряк, если вы только захотите…
— Но, Нова… — Он удивленно взглянул в ее заплаканные глаза.
— Я знаю, что я только глупая девчонка… — начала она.
— Вы самая храбрая и красивая девушка, какую я только встречал, — ответил он. — Но я стар…
Она спрятала лицо у него на плече. И Норт почувствовал, как странная теплота растопила ледяную боль в его груди. Он обнял ее, озаренную лунным светом.
Венерианский лайнер поднимался с громовым грохотом дюз, вздымаясь к зениту на огненных столбах взрывов. И сверкающая металлическая колонна казалась крохотной рядом с пламенным великолепием этого огромного, более прочного памятника.