Сокровище Итиля
Шрифт:
– Иволгина Лена. Истфак. Третий курс, – почти по-военному отчеканила девушка.
– На всякий случай напомню, меня зовут Виктор Валерьевич, – в свою очередь отрекомендовался он, резонно предположив, что адресованное заезжему лектору обезличенное «постойте» скорее всего связано с элементарным незнанием его имени и отчества.
Конечно, с трудом верилось, что студентов заблаговременно не предупредили, что, дескать, с лекцией такой-то выступит тот-то. Но, видимо, по какой-то причине в памяти девушки данная информация не задержалось. А следовало бы, рассудил Нарымов. Чай, не каждый день к вам наведываются главные научные сотрудники Института археологии! Впрочем, вспомнив себя, – ведь когда-то, хоть уже и довольно давно, он тоже был студентом, – вынужденно
– Так о чём вы хотели со мной поговорить, Иволгина Лена? – не без лёгкой иронии, но заметно смягчившись, спросил он.
Получив добро, девушка оживилась.
– Вы, ведь, из Института археологии, – начала она с констатации очевидного. – Мне нужен допуск в ваш архив, а как его получить, не знаю.
– Да проще простого. – Пожал плечами Виктор Валерьевич, которому озвученная проблема показалось не стоящей выеденного яйца. – Приносите письмо за подписью ректора или проректора с обоснованием необходимости работы с архивным материалом и получаете пропуск.
– Наше руководство такие письма оформляет только для дипломников с обязательным указанием темы дипломной работы, – возразила на это Лена, добавив: – В ректорате меня отфутболили.
Нарымов смущённо поскрёб затылок – в подобные нюансы он никогда не вникал. Впрочем, определённая логика в позиции вузовского начальства усматривалась. Всему своё время. Третьекурснице до диплома ещё далеко. Да и что ей могло, понадобилось в архиве ИА? А действительно, что? – задался вопросом уже сам Нарымов.
– Позвольте полюбопытствовать, с какой целью вы так жаждете попасть в наш архив? – спросил он.
– Хочу взглянуть на отчёт о результатах раскопок Верхнеджулатского городища, – обыденно сообщила девушка.
Такой ответ Виктора Валерьевича, выражаясь языком горячих эстонских парней, немножко очень удивил. Специфические, однако, у барышни запросы! Верхний Джулат не Помпеи – в Список всемирного наследия ЮНЕСКО не входит. Объект, прямо сказать, мало чем примечательный. Когда монголы пришли на Кавказ, они построили на месте древнего аланского поселения город с единственной целью: обеспечить безопасное прохождение караванов по неспокойным горным дорогам. Пока Золотая Орда была в силе, Верхний Джулат процветал. Распалась Орда – обезлюдел, пришёл в запустение и к семнадцатому веку превратился в руины. Сегодня о том, что когда-то существовал на территории нынешней Северной Осетии этот золотоордынский город, за пределами республики уже мало кто помнит. Археологические работы там действительно велись, но было это аж в конце пятидесятых-начале шестидесятых годов прошлого века. Результаты четырёхлетних исследований оказались более чем скромными, и представляли интерес разве что для узкого круга исследователей истории народов Северного Кавказа.
В считанные секунды, прокрутив всё это в голове, заинтригованный Нарымов вознамерился было выяснить, с чего у студентки вообще возник интерес к прямо сказать второразрядному археологическому объекту регионального значения, но ему даже не пришлось мучить девушку вопросами – та сама поспешила объяснить, откуда ноги растут. Друзья, помешанные на водном туризме, предложили ей этим летом поучаствовать в сплаве на байдарках по Тереку от Владикавказа до Моздока. Она согласилась. Возле села Эльхотово одна из лодок серьёзно пострадала, напоровшись на остатки старой мостовой сваи. Пришлось причалить к берегу. Разбили лагерь. Весь следующий день парни занимались приведение байдарки в порядок. Лену, как единственную в группе представительницу слабого пола, от ремонтных работ освободили. Предоставленная самой себе, она от нечего делать обследовала окрестности и набрела на развалины…
С начальным посылом всё ясно, решил Виктор Валерьевич. Банальное стечение
Заподозрить, будто девушка элементарно повелась на живописную картинку, было затруднительно. Сам-то он, хоть никогда и не видел воочию Верхнего Джулата, совершенно точно знал, в каком состоянии находится, точнее, находилось городище сорок лет назад, потому что в своё время досконально изучил отчёт, на который так стремилась взглянуть его новая знакомая. Интерес Нарымова объяснялся просто: Алания некогда входила в состав Хазарского каганата, а всё что имело отношение хазарской тематике Виктора Валерьевича крайне занимало. Правда ничего полезного или нового для себя он в отчёте не нашёл, но не суть. Официально заявленной целью экспедиции было обследование руин трёх христианских церквей, двух мечетей и единственного сохранившего строения – минарета четырнадцатого века. К отчёту прилагалось множество фотографий, дающих исчерпывающее представление о внешнем виде городища. Уже тогда любоваться там было нечем, а теперь и подавно, потому как в 1981-м году не стало минарета – он был разрушен, причём не без помощи местных горе-реставраторов.
– Странное такое ощущение. Вроде и ничего особенного там нет, а мурашки по спине побежали, – в унисон его мыслям призналась девушка и, не зная, как подоходчивее описать то возникшее смутное ощущение, подытожила: – В общем, зацепило.
Повеяло чем-то до боли знакомым. Когда-то, взобравшись на стену Псковского кремля, он испытал нечто подобное, и после того «зацепа» в нём проснулся будущий учёный. Кстати, я тогда тоже был на третьем курсе, напомнил себе Нарымов. Чем чёрт не шутит, может, и у девочки это не блажь вовсе, а нечто посерьёзнее, усомнился бывалый археолог в справедливости своей первоначальной оценки внезапно возникшего у студентки интереса к
малоизвестным руинам.
– И что? – спросил Виктор Валерьевич, как бы подталкивая её к продолжению рассказа.
– Сходила в село,
– пояснила Лена. – Расспросила местных. Оказалось, кроме того, что на этом месте был когда-то город Верхний Джулат, никто ничего толком не знает. Когда в Москву вернулась, неделю из университетской читалки не вылезала, всё пыталась выяснить, что представлял из себя этот Верхний Джулат. Но информации оказалось до обидного мало… Почти ничего, – добавила она, не преминув, впрочем, этим почти ничем поделиться.
Помянула Пушкина, который по пути в Эрзурум нарочно сделал остановку у минарета, «стройно возвышавшегося между грудами камней», и даже взобрался на самую верхотуру башни. Ссылка на величайшего из русских лириков ничего кроме лёгкой усмешки у Виктора Валерьевича не вызвала. Однако, когда в ход пошли имена средневековых путешественников Шильтберга и Челеби, задолго до Пушкина посещавших Верхний Джулат и оставивших заметки о своих впечатлениях, скепсиса у Нарымова заметно поубавилось. Вникать в содержание «Райзенбуха» или «Сейяхатнаме» – труд каторжный. Неудобоваримые тексты семисот- и трёхсотлетней давности – это вам не беллетристика. Просто прочесть – уже подвиг. Чего-чего, а такого добра Нарымов на своём веку переварил немало. Стало быть, девица не только любознательна, но и по-хорошему въедлива и упорна. Тут попахивает исследовательским зудом.
– Судя по всему, вы неплохо потрудились, – признал он. – Шутка ли, такой объём информации перелопатили! А вот, насчёт, экспедиции… Дело-то давнее. Сорок с лишним лет прошло. Из какого, извините, источника вам вообще стало о ней известно?
– Источник: газета «Социалистическая Осетия», – ответила Лена. – Заметка в номере от 25 мая 1959 года. В ней сказано, что по инициативе Института Археологии Академии наук СССР начались археологические работы на территории Верхнеджулатского городища.