Сокровище Китеж-града

Солнцева Наталья

– Думаете, Губанова собиралась выйти за вас замуж?

Кутайсов нервно дернул головой, пытаясь выдавить из себя улыбку.

– Зачем бы она тогда стала бегать за мной по пятам, преследовать? Зина была красива, только… не в моем вкусе. Слишком экзальтированна, эмоциональна. Такие женщины все усложняют, всему придают оттенок непоправимости и трагизма. Она восприняла неудачу в сексе как личное оскорбление, чуть ли не надругательство над ее чувствами. Что она говорила… вы бы слышали! Я терпел, сколько мог, а потом… сорвался. Пригрозил, что заставлю ее замолчать.

– Каким образом? – спросил сыщик.

– Тогда

я об этом не думал. Просто сказал, что в голову пришло, лишь бы заткнуть ей рот. Зина застыла, как в столбняке, потом повернулась и выбежала прочь. А вскоре устроила «показательное выступление» – индийский любовный танец, – где явно указывала на меня, а в конце «вонзила» себе в грудь кинжал и рухнула к моим ногам. Более отвратительного, вызывающего, скандального зрелища и представить невозможно! Этот дешевый балаган взбесил бы кого угодно. А все эти индийские ужимки… – Кутайсов закрыл лицо руками. – Хуже было только то, что она сделала потом, после. Ей показалось мало вульгарного кривляния на потеху пресыщенной публике, и она устроила достойное завершение драмы – смерть в финале! Посудите сами – вся эта трагикомедия в манере душераздирающего индийского кино выглядела бы непристойно, если бы не самоубийство Зинаиды.

– Вы были на ее похоронах?

Кутайсов убрал руки от лица и поднял на Смирнова влажные, черные, чуть выпуклые глаза.

– Нет… Как я мог? Зина взяла отпуск за свой счет… О ее смерти мы узнали, когда все уже закончилось. На кладбище я не ходил, если вы это хотите знать. Я даже не имею понятия, где ее могила.

– Кто вам сказал о самоубийстве Губановой? – продолжал расспрашивать Всеслав.

Инструктор сдвинул брови, припоминая.

– Кажется, Марианна – наш врач-диетолог. Я пришел в ужас. Зинаида решилась в своем надрыве идти до конца… Это вполне в ее духе – разыграть настоящую смерть, чтобы тем самым сделать меня виноватым.

Кутайсов замолчал, нервно, до хруста сплетая пальцы.

– Что вы можете сказать о призраке, который появляется в салоне? – задал сыщик следующий вопрос. – О «красной танцовщице»?

– Еще одно извращение, только на этот раз придуманное не Зинаидой. Кто-то затеял скверную шутку. Жаль, что это привидение ни разу не попалось мне на глаза. Уж я бы вывел его на чистую воду! Эта мерзость была рассчитана на меня: испугать, вызвать раскаяние, психический срыв. Надо сказать, я почти попался на удочку – увидел на празднике девушку, одетую в красное сари, и чуть было не набросился на невинную гостью. Хорошо, что вовремя осознал ошибку, успел взять себя в руки.

– Вы приняли ее за «красную танцовщицу»?

– Да, – кивнул Кутайсов. – И хотя это оказалась одна из приглашенных, ее появление выбило меня из колеи. Я вынужден был уйти – взял у Марианны рисовую водку, закрылся в Комнате для упражнений и напился.

– У вас есть недоброжелатели?

– Завистники и враги всегда найдутся, – серьезно ответил Кутайсов. – Смерть Зины показала, на что способны влюбленные женщины.

– Кого вы ожидали увидеть переодетым в красное сари?

– Не знаю… – вздохнул инструктор. – Но не Зину, конечно. Мертвые не воскресают, чтобы мстить.

– А как насчет Лужиной? Кто ее убил, по-вашему? – спросил сыщик.

Кутайсов развел руками.

– К смерти Ольги я не причастен – ни прямо, ни косвенно. Если она и питала ко мне симпатию, то хорошо

это скрывала под маской иронии и сарказма. Честно говоря, я вообще никого не подозреваю. Может быть, произошло недоразумение и массажистку убили случайно?

Господин Смирнов и сам предполагал нечто подобное. Но потом отбросил сомнения. Смерть Ольги Лужиной – не досадное недоразумение, не оплошность, а чей-то дьявольский умысел, мастерски, тщательно спланированный и воплощенный неизвестным преступником.

ГЛАВА 24

Отец Рихарда Владина начал выздоравливать, и второй инструктор вышел на работу. С замиранием сердца представлял он себе тот миг, когда увидит Варвару Несторовну. Они встретились в коридоре, в дымном сумраке благовоний.

Сэта Фадеева «выкуривала» из салона злых духов: повсюду – во ртах бронзовых и фарфоровых дракончиков, в алебастровых и кованых подставках – стояли и дымились ароматные палочки. Запахи можжевельника, розы и сандала, перемешиваясь, создавали терпко-горьковатую гамму. Сама Сэта расхаживала по коридорам и комнатам с гулабаданом – серебряным сосудом, предназначенным для обрызгивания гостей розовой водой, – и кропила все, что попадалось ей под руку.

Рихард и Варвара Несторовна остановились близко-близко друг к другу, он взял ее холодную ладонь в свою, легонько сжал.

– Не здесь… – прошептала она, не поднимая глаз.

Он тотчас отпустил ее руку и сделал шаг назад. Госпожа Неделина повернулась и нетвердой походкой пошла по коридору, закрылась в кабинете. Было слышно, как щелкнула дверная ручка.

Рихард отправился к себе, в Комнату для упражнений, плохо соображая, где он и что с ним. Сердце его билось так сильно, что, казалось, он сейчас задохнется. Огненно-синий быстрый взгляд Варвары Несторовны, украдкой брошенный из-под опущенных ресниц, пронзил его и будто приковал к себе. Неотступно стоял перед ним этот скорый, молниеносный взор, исполненный тайного обещания.

«Не здесь…» Рихард слишком хорошо понимал, что могли означать эти два простых слова.

Варвара Несторовна стояла в своем кабинете у окна, глядя во двор и ничего не видя там. Прохладный ветерок овевал ее пылающее лицо, руки были холодны как лед. Она чувствовала себя гибнущей безвозвратно, падающей в темную, зыбкую пропасть и с каким-то мстительным наслаждением отдавалась этому страшному полету. Она не хотела и не могла остановить его или хотя бы замедлить. Пусть будет как будет… Каждому в этом мире уготована чаша, которую суждено испить до дна.

Последний год вместил в себя больше, чем вся предыдущая жизнь Варвары Несторовны, – бурное развитие собственного бизнеса, исчезновение Зины Губановой, призрак «красной танцовщицы» (отчего-то госпожа Неделина решила, что призрак преследует именно ее), пышное празднование трехлетней годовщины салона «Лотос», убийство Ольги Лужиной, измена мужа… и захватившая ее, нахлынувшая с непреодолимой силой любовь к Рихарду.

Последнее обстоятельство совершило переворот в строгой душе Варвары Несторовны, заставило ее в полной мере ощутить свою женственную, страстную природу, которая прежде не давала о себе знать. Она была женщиной только умом, но не сердцем, не чувствами. Она стала женой и матерью, так и не познав в себе любовницу. Она хранила верность своему супругу, а он изменил ей.