Сокровище пути
Шрифт:
Носильщики ушли, и она прошла по улице и завернула за угол забора конюшни.
Дерево, под которым был зарыт кошелёк, конечно, стояло на месте. Она ковыряла палкой в корнях, и в какой-то миг ей показалось, что её удача на сегодня исчерпана и её кошель нашли, но почти тут же наткнулась на него концом палки.
Она достала ключ и зашла в ворота конюшни господина Вадо.
– Господин Вадо, – постучала она в небольшое строение в углу двора. – Господин Вадо!
– Слушаю тебя, госпожа, – ответил тот, выходя на крыльцо. – по какому делу?
– Я пришла
– Коня?
– Да. Она поставила его к вам в начале июня.
– А-а. Такая, светленькая.
– Конь у вас?
– А что ему будет? Она всё заплатила как положено. Только ты его не заберёшь. Он никого к себе не подпускает. Ну, она так и говорила. Морковь ест и чистить себя дает, даже расчищать уговорили... Не сразу, правда. А садиться так и не позволял никому. В поводу – упирается. Пусть она сама приходит.
– А вещи?
– Вещи-то не упираются, госпожа. Коли есть ключ – забирай.
– Хорошо.
Аяна поставила кемандже на землю и спустилась в подвал, потом нашла нужный сундук.
Мешки были на месте, она вынула их и поднялась наружу.
– Он там же стоит? – спросила Аяна.
– Да, – кивнул господин Вадо, пристально глядя на её тёмные волосы. – Подруга, небось, натерпелась за это время?
– Было дело, – сказала Аяна, развязывая мешок. Она кинула туда голубоватый флакон из кармана, достала одну из рубашек, накинула на плечи и подошла к деннику Ташты.
– Пойдём, мой хороший, – сказала она, когда он обнюхал её, узнавая. – Затянулись-то как эти три дня, да?
Вадо стоял позади них. Аяна нагрузила на Ташту мешки.
– Подожди, – сказал Вадо. – Передай своей подруге.
Он взял её ладонь и положил туда четыре серебряных.
– Я думала, ты оставишь себе, господин. За неудобства.
– Пока твоей подруги не было, ко мне приходил какой-то очень знатный господин. Он посмотрел на этого гнедого и сказал, что хочет научиться обращаться с необъезженными норовистыми лошадьми, потому что ему, мол, приглянулась одна такая лошадка. До меня он, видно, уже был у какого-то конюха, и тот сказал ему, что таких строптивых надо брать измором. Что они сдадутся, только когда почувствуют близкую смерть. А если не сдадутся, то такая лошадь всё равно никуда не годится, и её не жалко. Я ему сказал, что тот конюх неправ. Что таких лошадей нужно постепенно приучать к себе, предлагая им лакомства и с каждым днём подходя ближе. Как ты думаешь, что бы он выбрал?
Аяна не хотела отвечать на этот вопрос, потому что он очень больно отзывался у неё внутри.
– Я подумаю над этим. Но не прямо сейчас. Вадо, а когда ближайший корабль в Димай?
– На рассвете. Тебе повезло, следующий через два дня.
Он зашёл в дом и вернулся с большой лепёшкой.
– Держи. Езжай. Счастливого пути тебе, милая. Счастливого пути.
– Аллар, Ташта! Найле! Йере! Инни!
Он шёл, и она гладила его блестящие сытые бока, чесала ему пальцами шею под гривой.
Аяна доехала до порта и спешилась. Она представляла всё совсем иным. Таким, каким, по
Здесь было так, да не так. Вокруг торчали ограды открытых складов с навесами, похожими на те, под которыми сушили сено в её долине. Фонарей было много, но почти все были погашены, и от воды доносились резкие запахи тухлой рыбы и сточных вод. Чуть поодаль, на север, она заметила тускло освещённую вывеску большого постоялого двора, а дальше – ещё одну.
– Господин, где корабль в Димай? – спросила она какого-то человека с тележкой, громыхавшей по мостовой единственным колесом.
– Там, – махнул он рукой. – «Варайда». Справа.
Кораблей у причалов было только два. Она привязала Ташту у столбика и прошла по доскам к "Варайде".
– Мне нужно переправиться в Димай, господин, – крикнула она, задрав голову, человеку, который дремал наверху, у широкого дощатого трапа. – У меня лошадь и два мешка!
– С лошадью – десять серебра за одну койку. Еду бери с собой, у нас не кормят.
– Спасибо!
Она заглянула в постоялый двор и купила там на две медных монеты лепёшек, сушёных фруктов и копчёной рыбы, наполнила бурдюк кипячёной водой для Кимата, потом отвязала Ташту и повела его к трапу.
– Он буйный? – спросил мужчина, складывая деньги в кошель и глядя, как гнедой упирается, а Аяна заманивает его наверх кусками лепёшки.
– Обычно нет. Он впервые заходит на корабль. Почему в порту так мало кораблей?
– Шторма у Рети, да и не сезон сейчас. Ты уверена, что хочешь его взять? Тут есть конюшня у старины Вадо, можно оставить его там. Заберёшь, когда вернёшься.
– Спасибо, но нет, – с чувством сказала Аяна, шлёпая Ташту по крупу. – Инни!
Наконец ей удалось уговорить его. Мужчина показал ей, куда идти, она завела Ташту под навес на палубе и сняла с него мешки.
– Привяжи его. Койки внизу. Пойдём, покажу.
На нижней палубе пахло кислятиной и потом, койки вдоль бортов были узкими и жёсткими, и между ними стояли ящики и бочки с грузом, а сверху висели пустые скрученные гамаки. Аяна бросила возле одной из коек мешки и сумку.
– В сезон много народу, – сказал мужчина. – сейчас почти пусто. Все сгрузили товары в трюм и спят на постоялых дворах. Ты чего там не осталась, госпожа?
– Не терпится уехать.
Мужчина хмыкнул понимающе.
– Гальюн на носу. Вёдра выливать туда. Ты первый раз на корабле, госпожа?
– Нет. Я была в море и была на корабле, – улыбнулась Аяна. – Но это было не одновременно.
– Ну, отдыхай, – сказал мужчина. – Я тоже пойду подремлю.
Аяна спустилась вниз к койке и расстелила меховое одеяло, развязала керио, сложила его в несколько раз и уложила Кимата.
Он спал, но, судя по движениям глаз и пальцев, должен был скоро проснуться. Аяна нежно смотрела, как его губы шевелятся во сне, как бегают глаза под закрытыми веками. Она стала осторожно гладить его по ушам и ладошкам, как учила Сола.