Сокровище
Шрифт:
– Что?
– Ну, знаете… Как в кино…
Виктор рассмеялся. Его смех показался Марине приятным.
– Пластическую операцию? Как в кино? Ну, вы даете! Вы знаете, что такое – пластическая операция? Шрамы будут заживать, как минимум, месяц. Еще месяц будет восстанавливаться чувствительность мимических мышц…
– Вижу, вы знакомы с темой! – перебила Марина.
– Я – да, - подтвердил Виктор. И снова – не смог сдержать улыбку. – А вам – лучше повременить.
– Так куда мы едем?
– Мы – возвращаемся.
Машина мягко подкатила к поребрику. Виктор вышел первым, обогнул капот и открыл дверцу. Марина кивнула, мысленно отмечая, что не стоит делать это с преувеличенной благодарностью; мол, обычное дело, я привыкла; и ступила на асфальт.
Кирочная, 43. Музей Суворова.
Виктор вручил Марине письмо Суворочки.
– Вот о чем вам нужно будет говорить перед телекамерами.
– Телекамерами?
– У нас – обширные связи.
У фронтона музея Марину встретил Пал Палыч. Старичок держался за больную поясницу и явно чувствовал себя не в своей тарелке; в паре метров от него на штативе стояла камера, а съемочная группа городского телеканала вела себя слишком развязно, чтобы Пал Палыч осмелился задавать им вопросы.
Старичок увидел Марину и криво засеменил навстречу.
– Мариночка! Что происходит? Мне позвонили из департамента культуры и сказали, что будет съемка! Но почему? Зачем? По какому поводу? Вы можете объяснить?
Марина коснулась руки старика.
– Пал Палыч! Не волнуйтесь! Вам нужно только улыбаться!
Сюжет отсняли с третьего раза. Пал Палыч стоял позади, в левом обрезе кадра, и улыбался; некстати, зато постоянно. В это время назойливая тележурналистка, поглядывая в заготовленный текст, терзала Марину.
– Марина Сергеевна! Связано ли ваше сегодняшнее выступление в актовом зале университета с мифическими сокровищами Мальтийского ордена?
– Именно, что мифическими, - ответила Марина. – Хотя… Каждый желающий может попробовать их найти.
– Ваше выступление прервалось на середине, - упорствовала журналистка. – Почему?
– Испугалась! – открыто улыбаясь в камеру, объяснила Марина. – Мне показалось, что за мной следят.
– Да неужели? – охнула журналистка.
– Нервный срыв, - призналась Марина. – Но я готова еще раз обнародовать тот самый документ. Вот он!
В камере, крупно, появилось письмо Суворочки. Потом – возник Пал Палыч; Марина передала ему документ; Пал Палыч пожал Марине руку.
– О чем же там говорится? – не унималась журналистка.
Марина пояснила.
– Суворочка пишет о странице из дневника Павла Первого. Она спрятала ее за домом в Фетиньино. И любой может в этом убедиться. Потому что…
Камера захватила страдающее лицо Пал Палыча.
– Документ с завтрашнего дня будет представлен
Камера опять перешла на Марину.
– Значит ли это… - пытала за кадром журналистка, - что в ближайшее время вы отправитесь в Фетиньино? На поиски сокровищ?
– Я – историк, - честно призналась Марина. – Поэтому – не исключаю такой возможности.
Сюжет был передан в прямой эфир, что называется, «с колес»; огромная редкость по нашим временам. В течение оставшегося дня сюжет повторили четыре раза.
12.
В то же самое время Митя с тоской глядел из окна машины на проплывающие мимо здания. И украдкой – вздыхал.
Месье Жан, напротив, был бодр и весьма весел. Он никак не мог устроиться за рулем; то наваливался на него, то, наоборот, отодвигался; пристраивался слева и справа; сжимал «баранку» или вовсе ее отпускал; но при этом – не переставал напевать песенку непонятного происхождения. Было в ней что-то цыганское; было в ней что-то еврейское; и от бурятского горлового пения тоже что-то было.
И это – никак не вязалось с величественностью фасадов, проплывавших за окном. Поэтому – Митя вздыхал. В Москву ему – совсем не хотелось.
Однако, нежелание расставаться с Городом вскоре отошло на второй план; на первый – вышла тревога.
13.
Марина села в машину.
– Я все сказала правильно?
Виктор кивнул.
– Да. Теперь вас будут искать где угодно, но только не в Санкт-Петербурге. Все будут думать, что вы уехали в Фетиньино.
Марина незаметно, будто бы смотрела по сторонам, обнюхала подмышки и явственно ощутила запах пота.
Это – нормально. Слишком много переживаний за один день.
– Отвезите меня домой! – потребовала Марина.
– Зачем?
– Я хочу переодеться!
– Нельзя. Вам нельзя домой.
Виктор словно не чувствовал запах ее пота.
Или – чувствует? Но не хочет признаваться?
Странно, но Марине вдруг стало не все равно, что думает о ней…
Этот бесцветный Виктор!
– Отвезите меня домой!
– Там может быть засада.
– Засада?
– Все очень серьезно, - тихо сказал Виктор.
Машина отъехала от поребрика.
Серьезно… Серьезно? Да, черт возьми! Все – очень серьезно! Не будь дурой! Эти люди убили твоего отца! Забудь про пот…
– Стойте! – закричала Марина, и Виктор резко затормозил. – Все очень серьезно?
– Марина! Вы даже не подозреваете, насколько.
– Тогда – тем более! Мы должны заехать ко мне домой!