Сокровище
Шрифт:
– Что выигрывают Язид и Топильцин, сохраняя заложникам жизнь?
– Выступив спасителями двоих президентов, Генерального секретаря ООН и важного американского политика, Язид и Топильцин завоюют симпатии лидеров иностранных государств. Так они автоматически становятся сильнее, а их противники уступают свои позиции. Это помогает им в конечном счете прийти к власти мирным путем и создать себе исключительно положительный имидж в глазах международной общественности.
Ибн-Тельмук понуро склонил голову:
– А нас, выходит,
Аммар кивнул:
– Язид с самого начала планировал избавиться от нас. Физическое устранение лучшая гарантия молчания об этом и других заданиях, которые мы для него выполняли.
– Как ты думаешь, что ждет капитана Мачадо и его людей? Что с ними станет после того, как они нас устранят?
– Полагаю, Топильцин позаботится и об их бесследном исчезновении, после того как они вернутся в Мексику.
– Им еще надо выбраться отсюда.
– Да, – задумчиво протянул Аммар и нервно зашагал взад-вперед по комнате. – Похоже, я недооценил коварство Язида. Я был вполне спокоен, считая, что Мачадо бессилен, поскольку не знает о наших планах отхода на безопасный аэродром в Аргентине. Но, судя по действиям Язида, у нашего мексиканского коллеги имеется собственный план.
– Тогда почему он до сих пор не попытался нас убрать?
– Потому что Язид и Топильцин не дадут ему соответствующий приказ, пока не будут готовы начать бутафорские переговоры об освобождении заложников. – Неожиданно Аммар резко остановился, словно наткнулся на невидимое препятствие, и схватил за плечо радиста, который сразу сбросил наушники. – Ты не получал никаких необычных посланий?
Египетский радист искренне удивился:
– Странно, что ты спросил. Наши друзья латиносы были здесь десять минут назад и задавали тот же самый вопрос. Я счел их не слишком умными. Любая прямая передача была бы сразу же перехвачена американцами или европейцами. После этого потребуются секунды, чтобы определить наши координаты.
– Иными словами, ты не слышал ничего необычного?
Араб покачал головой:
– Даже если и слышал, все сообщения были шифрованными.
– Выключи оборудование. Пусть мексиканцы думают, что ты продолжаешь слушать эфир. Если они спросят о поступивших сообщениях, отвечай, что ничего не слышал.
Ибн-Тельмук вопросительно взглянул на Сулеймана:
– Какие будут инструкции для меня?
– Не своди глаз с мексиканцев. Сбей их с толку самым искренним дружелюбием, на какое ты способен. Открой бар и пригласи их выпить. Назначь на самые тяжелые вахты наших людей, чтобы латиносы немного расслабились. Пусть потеряют бдительность.
– Мы убьем их раньше, чем они убьют нас?
– Нет, – сказал Аммар, и на его физиономии расплылась садистская улыбка. – Мы предоставим эту грязную работу леднику.
51
– Там небось не меньше миллиона айсбергов, – уныло сказал Джордино. – Это все равно что искать дерево в лесу. Потребуется черт
У полковника Холлиса настроение было не лучше.
– Должен найтись айсберг, соответствующий «Леди Флэмборо» по размерам и очертаниям. Будем искать.
– Имейте в виду, – сказал Джордино, – что антарктические айсберги обычно плоские. А надстройка под пластиковым покровом должна придать айсбергу, в который превратили «Леди Флэмборо», сложную форму.
Глаз Диллинджера сквозь увеличительное стекло казался в четыре раза больше.
– Резкость просто удивительная, – сказал он. – Будет еще лучше, когда мы увидим, что находится по ту сторону этих облаков.
Все они собрались в маленькой рубке связи «Саундера» и внимательно изучали только что полученное цветное фото с «каспера». Данные аэрофотосъемки, доставленные самолетом-разведчиком, поступили на «Саундер» через сорок минут после его приземления.
На хороших, четких снимках было видно море айсбергов, расположившихся в районе шельфового ледника Ларсена с восточной стороны полуострова, и ничуть не меньшее их количество возле ледников Земли Грэхема.
Питт не принимал участия в обсуждении снимков. Он сидел в стороне и самым внимательным образом изучал лежавшую у него на коленях морскую карту. Иногда он отрывался от карты и прислушивался к беседе, но хранил молчание.
Холлис обернулся к капитану Стюарту, стоявшему рядом с приемником. На капитане были наушники с микрофоном.
– Когда мы сможем получить инфракрасные фото «каспера»?
Стюарт поднял руку, показывая, чтобы ему не мешали, и поправил наушники, прислушиваясь к голосу эксперта ЦРУ в Вашингтоне. Потом кивнул Холлису:
– В Лэнгли сказали, что начнут передачу через полминуты.
Холлис мерил шагами тесную каюту, как кот, прислушивающийся к звуку открываемой консервной банки. Остановившись, он с любопытством покосился на Питта, который, вооружившись циркулем-измерителем, сосредоточенно проводил какие-то измерения на карте.
За прошедшие несколько часов полковник довольно много узнал об этом сотруднике НУМА – не от самого Питта, конечно, а от матросов и ученых-океанологов на корабле. О нем говорили с благоговением и восторгом, как о живой легенде.
– Идет, – объявил Стюарт.
Он снял наушники и подошел к приемному устройству, из которого уже показался край снимка газетного формата. Как только лист появился на свет целиком, он взял его и положил на стол. Собравшиеся в рубке снова склонились над столом.
– Специалисты фотолаборатории ЦРУ с помощью компьютера преобразовали специальную высокочувствительную пленку в термограмму, – пояснил Стюарт. – Разница инфракрасного излучения проявляется различными цветами. Черный – это самые низкие температуры. Темно-синий, голубой, зеленый, желтый, красный показывают постепенное повышение температуры. Белый цвет – это самые высокие температуры.