Сокрушая врагов
Шрифт:
Юски повернул голову и глянул на главу рода. Павел несколько секунд смотрел прямо в глаза вепсу, затем едва заметно кивнул головой.
– Ступай, Юски, я буду тебя ждать.
Вепс медленно обошел главаря «джентльменов удачи», восседавшего на тюльке, прошел мимо костровища, вокруг которого сидели остальные члены банды, миновал крайний шалаш и направился в сторону ближайших кустов. Юски нырнул в густые заросли кустарника, пробрался сквозь них и оказался на краю знакомого ему елового леса. Он остановился, прислушиваясь, как кровь разгонялась по венам, возвращая уверенность в ногах. Юски обернулся в сторону покинутого лагеря бандитов.
– Жди, Баар, жди, я скоро, – пробормотал он
Больше всего Павла расстраивала потеря золотого амулета. Он искренне верил, что в этом знаке бесконечности заключена большая сила. И что особенно важно, этот амулет, возможно, таил в себе обратный билет домой, как говорила Елена Константиновна. Домой – обратно в шумный и бурлящий двадцать первый век, ведь там остались мама и Настенька…
Павел тяжело вздохнул. Он считал, что уже достаточно «наприключался» в этом мире, где все только и думают, кого бы убить и чем бы поживиться. Надоело. Эти мысли его даже немного разгневали или расстроили. Ему казалось, что все как-то неуклюже вышло. Сначала они потеряли Андрея-Сигурда, а вот теперь еще и Вадим…
Добраться бы хотя бы до Каргийоки, залечь в постель, отдохнуть и ни о чем не думать, пока не думать. Так ведь нет! Теперь эти бандитские рожи…
– Уууу, ненавижу, – процедил Павел сквозь зубы, наблюдая, как бродники суетятся у шалашей.
Они доставали оттуда какой-то скарб и раскладывали по мешкам. «Куда они собрались? Нет, они определенно куда-то собрались!» – подумал глава медвежьего рода.
А бродники действительно собирались. Павел немного успокоился и стал наблюдать за их сборами. Барахла бродники нажили в этой глуши немного, а посему сборы их прошли быстро. Когда несколько не очень объемистых мешков были увязаны, к Павлу подошел долговязый Ростик. Он присел около яшника и развязал веревки на ногах.
– Вставай, – приказал бродник.
– Куда? – с тревогой вопросил глава медвежьего рода.
– Вставай, уходим.
– Эй, а как же мой выкуп? – запротестовал Павел. – Его же сюда принесут.
– Вставай, – грозно повторил Ростик и, не дожидаясь, когда пленник сам соизволит подняться, схватил Павла в охапку и, встряхнув, поставил на ноги.
Ростик шагнул за спину пленника и толкнул его между лопаток.
– Давай, шевели культяпками!
Павел нехотя двинулся вперед. Бродник то и дело подгонял его толчками в спину.
– Что это за дела? – отважился спросить Павел, когда его дотолкали до главаря. – Как же мой выкуп?
– Мы уходим, – гнусаво отрезал Бокул, – а об выкупе не беспокойся – постережем как надо.
Шибайло еще раз оглядел место стоянки, но ничего подозрительного не узрел, собрали все. Он удовлетворенно кивнул головой:
– Добро! Пошли.
Бокул поправил висевшую через левое плечо увесистую калиту [13] и первым двинулся прочь от шалашей. Бродники взвалили собранные мешки на плечи и двинулись вслед за главарем.
13
Калита – походная сумка из грубой ткани.
Яшника пристроили в самом конце походной колонны. Впереди, указывая путь, двигался Бокул, за ним четверо бродников, потом Павел. Замыкал шествие Ростик, который зорко следил за каждым движением яшника. «Шаг вправо… шаг влево…» – с грустью подумал Павел. Он то и дело старался незаметно оглядываться по сторонам. Он надеялся хотя бы отчасти запомнить дорогу или определить направление движения, благо глаза ему не завязали. «Ага, поваленное дерево… большой муравейник… ага, камень… кривая береза», – примечал дорогу Павел. Но если с этим еще он как-то мог справиться, то вот
– Тьфу ты, – сплюнул раздосадованный Павел.
– Иди, иди, – тут же ответил Ростик тычком в спину.
«Вот ведь, – продолжал рассуждать пленник, – и корочки хлеба у меня нет, чтобы путь назад пометить, эх…»
Бродники, ведомые Бокулом, шли гуськом строго друг за другом. Казалось, что главарь ведет их безо всякого четкого маршрута. Они часто сворачивали то вправо, то влево, преодолевали поваленные деревья, продирались сквозь кусты и дважды форсировали мелкие ручейки. Павлу даже показалось, что они несколько раз возвращались на прежнее место, Шибайло явно петлял, путал следы – в осторожности предводителю бродников отказать было трудно. Теперь Павел совершенно убедился, что его хотят подальше увести от возможной помощи. Угнать поглубже в лес и спрятать до поры до времени. Глава медвежьего рода корил себя, что недооценил Бокула Шибайлу, ох недооценил… И теперь его, Павла, хитроумный план практически провалился. В том, что Юски сделает все правильно, он не сомневался. Опытный вепс быстро добежит до Каргийоки, соберет людей, все им расскажет и приведет их на выручку, в том глава рода был крепко уверен. Но вот только его на летней стоянке вепсских рыбарей уже не будет. А это уже обман, и Бокул вряд ли обрадуется такому повороту событий, ведь обещал же ему Павел, что Юски вернется один с выкупом.
Бокул Шибайло, тертый калач, не раз попадавший в различные передряги, был уверен, что его попытаются обмануть. Он сам бы сделал точно так же. Зачем рисковать мошной, [14] если можно все решить хитростью. Он по праву считал себя знатоком людских душонок, а они в последнее время, ох как стали портиться и изворачиваться. И не боги тому виной, а сами люди…
Главарь бродников, идя во главе колонны, прищуривал глаза, запоминая дорогу назад. Она еще пригодится. Его память четко цепляла малейшие приметы, чтобы потом, когда это понадобится, Бокул Шибайло не сплоховал!
14
Мошна – сбережения, здесь казна.
Он был предельно сосредоточен, теперь от его опыта и осторожности зависел большой куш. И терять его Бокул не хотел. С ним остались пятеро его верных дружков, которые не бросили в трудную годину. А все почему? Да потому, что он был удачливым главарем, он всегда брал все, что задумал.
Жердеподобный Ростик, глуповатый, но не обделенный богами силой, редко задавал вопросы. Ему приказывали, он шел и делал. Ростик искренне верил, что Бокул ему как отец, а вся их ватага – его семья. Он уже давно и сам забыл, как попал в ватагу, помнил только то, что сам разыскал тогда еще полнолюдную компанию Бокула, пришел и попросился к бродникам.
Грубоватый и не очень словоохотливый Черноус был когда-то кузнецом в Новгороде, оттого его коренастая фигура и особенно пудовые кулаки пользовались большим авторитетом у бродников. Именно его часто отлучавшийся по своим делам Бокул оставлял на время вместо себя присматривать за ватагой и держать бродников в узде. Бражничать Черноус был не охотник и любому, кто по пьяни осмеливался преградить ему путь, он, не раздумывая, давал в ухо. Злые языки даже прозвище ему дали – Дайвухо! Но не прижилось. Двое самых крикливых получили в ухо и угомонились в Волхове, где-то повыше деревеньки Новца.