Сокрушенная империя
Шрифт:
Отец выглядит впечатленным.
– Ладно… ты прав, но все равно.
У меня в горле застревает раздражение.
– Что все равно?
– Она выходит замуж за другого. А значит, не должна ошиваться рядом и пудрить тебе мозги.
Господь всемогущий. Опять.
– Она и не пудрит.
Его взгляд дает понять, что он ни капли этому не верит.
– Она растеряна. – Я раздраженно потираю шею. – Запуталась. Бьянка не понимает, что происходит, а семья посадила ее в клетку, потому что им кажется, будто
Потому что так поступает моя девочка. Борется так же, как любит. И эта ее часть все еще где-то там… до нее просто нужно достучаться.
Отец потирает лицо ладонью и вздыхает.
– Я знаю, ты ее любишь. И да, она очень красивая, я согласен. Но именно это делает ее той женщиной, которая бросит тебя ни с чем, когда ей станет скучно.
Я понимаю, что он судит по собственному опыту, но отец не знает, о чем говорит. Даже в самые ужасные моменты Бьянка продолжала заботиться о людях, которых любит. Она бы не стала намеренно причинять им боль, не говоря уже о том, чтобы выбрасывать их как мусор. Она не типичная красотка-жена, которую интересует только банковский счет мужа, каковой ее представляет мой отец.
– Она не Кристалл.
– Я этого не говорил.
– И не мама, – шепчу я.
Он строит гримасу.
– Почему ты в этом так уверен?
– Потому что я ее знаю, мать твою, – рычу я. – И я уже устал от того, что ты ведешь себя так, словно я какой-то ребенок, а не взрослый мужчина, который в состоянии сам с этим справиться.
Папа потирает переносицу.
– Я просто не хочу, чтобы ты наступал на мои грабли.
Знаю, он боится и хочет защитить меня от возможной боли, потому что любит. Но это моя жизнь. А значит, общаться с Бьянкой – это мой выбор.
Не его.
– Оу-ху, – зовет меня Кей-Джей.
Как только я смотрю на нее, она берет в руки тарелку хлопьев и высыпает их себе на голову, а затем усмехается.
Я не могу сдержать смех.
– Кажется, ты наелась, а?
Папа пересаживает ее к себе на колени.
– Нам все равно пора. – Он прикрывает ладонями ее ушки. – Кристалл чертовски разозлится, если мы опоздаем.
Я вздрагиваю.
– Как дела с опекой?
– Скажем так, если бы существовал Мелочный город, Кристалл была бы там мэром, – ворчит он. – Она запрашивает двадцать тысяч долларов на алименты и содержание… и единоличную опеку.
Господи. Деньги – это одно, но отнимать у него права на собственного ребенка?
– Это херо… – запнувшись, я бормочу, – плохо.
– Еще бы. – Отец открывает уши Кей-Джей и прижимается своим носом к ее. – Мамочка не понимает, с кем связалась и что никто не сможет забрать у меня мой пирожок.
Кей-Джей начинает хихикать и бормотать что-то, плюясь на папин лоб.
– Да-да.
Достав салфетку из сумки, он вытирает лицо.
– Ты все еще каждый день ходишь на встречи?
Не
– Ага. Перед работой.
Он встает.
– Отлично. – Папа смотрит на Кей-Джей. – Скажи «пока» брату.
– Пока-пока. – Девочка тянет ко мне руки, и я наклоняюсь. – Лю, Оу-ху.
Господи. Этот ребенок.
– Я тоже тебя люблю.
Прежде чем я успеваю ее остановить, она достает из кармана горсть хлопьев и засовывает их мне в рот. Я пытаюсь не засмеяться, но у меня ничего не выходит. Возможно, она откроет свой ресторан, когда вырастет. Так она сможет кормить людей, когда только пожелает.
– Спасибо, Кей-Джей, – бормочу я, провожая их.
Отец останавливается у двери.
– Оук?
– Пап?
Он смотрит мне в глаза.
– Знаю, я слишком давлю на тебя насчет нее, но я просто хочу, чтобы у тебя все было хорошо… и я правда не думаю, что с ней это возможно.
После этого он уходит.
Я раздражаюсь. Он ошибается.
Достаю из-под футболки ее кулон со Святым Кристофером и перо.
Бьянка Ковингтон была лучшим, что случалось со мной в жизни.
И я все испортил.
Глава тридцать четвертая
Бьянка
Стоун соврал мне.
Он сказал, что написал то стихотворение, но это не так.
Оукли написал его.
Господи, я так зла, что готова закричать.
Я перевожу взгляд на часы. Стоун будет здесь с минуты на минуту, чтобы подвезти меня на вечеринку по случаю дня рождения Рут, на которую мы собирались, и я не могу дождаться, когда он придет, чтобы высказать ему все.
Я продолжаю копаться в своих сумках, пытаясь найти то стихотворение, дабы предъявить ему доказательства, прежде чем он начнет оправдываться.
Он соврал.
Да, я тоже вру ему насчет нашей дружбы с Оукли, но это не оправдывает его ложь.
Я ахаю, порезав палец о бумагу.
– Черт возьми.
Собираюсь пойти за пластырем, но мое внимание привлекает записка, написанная моим почерком.
Я не так хороша в словах, как ты, но все равно решила попробовать.
Я знаю, ты ненавидишь свой день рождения, потому что он напоминает тебе о маме, но, несмотря на то, насколько я ее презираю… я также ей благодарна.
Ведь она родила тебя.
Этого разбитого, но невероятного человека, который полностью изменил меня. Потому что ты единственный, кто смог разглядеть то, что скрывалось под маской.
С днем рождения, Оукли.
Спасибо за то, что ты есть.