Сокрушенная империя
Шрифт:
Я быстро нажимаю на зеленую кнопку и подношу телефон к уху.
– Привет.
– Привет, – говорит он. – Слушай, мы с Джейсом идем за ужином. Купить тебе что-то конкретное?
Я потираю виски, пытаясь отогнать головную боль.
– Спасибо за предложение, но…
– Не отталкивай нас, – прерывает меня Коул. – Мы беспокоимся о тебе.
Я не знаю, смеяться мне или плакать. Это я должна беспокоиться о них после всего, что сегодня рассказала.
– Я в порядке, – заверяю я его.
– Не похоже.
Он
Решив быть честной с ним, я произношу:
– Ты прав… не в порядке. – Резко выдыхаю. – Я расстаюсь со Стоуном.
Если Коул и удивлен этой новостью, то не подает виду.
– Я знал, что рано или поздно это случится.
– Почему?
Я понимаю, что он обдумывает свой ответ, прежде чем сказать:
– В последнее время ты изменилась. Стала больше собой.
У меня вылетает негромкий смешок.
– Это так ты пытаешься сказать, что я снова стала стервой?
– Нет. – Брат делает паузу. – Ну, по крайней мере, не сегодня.
– Мудак.
Теперь его очередь смеяться.
– Слушай, я не мастер в том, чтобы давать советы, но жизнь слишком коротка, чтобы быть несчастным. Если расставание со Стоуном кажется тебе хорошей идеей, то делай, как считаешь нужным, понимаешь?
Он прав.
– Спасибо за поддержку.
– Не за что. – Коул прочищает горло. – Мне пора, пока ты не начала называть меня сестричкой и просить еще советы про отношения. – Его голос становится серьезным. – Уверена, что не хочешь, чтобы мы зашли? Мы планируем заехать за бургерами.
Я вставляю ключ в замок и поворачиваю ручку, но, к моему удивлению, дверь открыта. Когда я распахиваю ее, то понимаю, почему. Стоун сидит на моей кровати. И даже в темноте я чувствую его ярость и боль.
Я шумно сглатываю.
– Коул, мне пора.
Глава пятьдесят вторая
Бьянка
– И как долго вы трахались за моей спиной?
Это обвинение обжигает кожу, словно удар кнута. И хуже всего то, что мне абсолютно нечего сказать в свою защиту. Поскольку он прав. Может быть, физически я и не изменяла ему с Оукли – по крайней мере, до сегодняшнего дня – но мое сердце не принадлежало Стоуну. И если быть абсолютно честной, уже давно. Я просто надеялась, что между нами все наладится. Но теперь понимаю: несмотря на то, что Стоун мне дорог, это была вовсе не любовь.
Это было чувство безопасности.
Стоун стал убежищем, в котором новая Бьянка нуждалась после аварии. Но теперь, когда я в состоянии стоять на двух ногах, он мне больше не нужен. Я не хочу оправдываться или отрицать это. Вместе этого я беру себя в руки, смотрю ему в глаза и извиняюсь.
– Прости меня.
Его лицо искажается от отвращения, когда он встает с кровати и подходит ко мне.
– То есть ты признаешь это? Ты трахалась с ним за моей спиной.
Я не думаю, что детали хоть как-то помогут ему почувствовать себя лучше.
– Это неважно. – Я смотрю ему в глаза. –
Это правда. Я не хотела, чтобы это так закончилось. Не хотела разбивать его сердце.
В этой истории принцесса оказалась злодеем.
Оглядываясь назад, я понимаю, что должна была покончить с этим давным-давно. Но я этого не сделала, потому что боялась причинить ему боль. Боялась отпустить его, ведь мне было спокойно и уютно в этих отношениях.
До тех пор, пока не появился Оукли и не перевернул все с ног на голову. Я поняла, чего мне не хватало, почувствовала эту связь, которая притягивала меня к нему.
Я отдаю Стоуну его кольцо.
– Подари его той, кто заслуживает этого.
Той, кто не причинит ему боли.
Широко распахнув глаза, Стоун начинает ходить по комнате.
– Я делал ради тебя все. – Он бросает на меня пугающий взгляд. – Я любил тебя, предложил тебе быть вместе до конца наших дней… а ты, черт возьми, изменила мне с этим жалким торчком. Что с тобой не так, мать твою?
– Стоун, – предупреждаю я, крохотные волоски на моих руках встают дыбом. – Я понимаю, ты расстроен, но оскорбление Оукли ничего не измени…
– Не смей произносить это имя! – Он ударяет стену рядом с моей головой. – Не смей, мать твою, произносить это имя так, словно он что-то значит. Он не значит ничего, он – никто. – Стоун тычет себя в грудь. – Ведь это я собрал тебя по сраным кусочкам и сделал лучше, в то время, как этот чертов неудачник сидел в тюрьме за то, что убил невинную девушку. – Он пожимает плечами. – Я был рядом с тобой. Делал все для тебя.
Нет смысла с ним спорить. Он зол и расстроен. А значит не видит ничего вокруг.
– Мне жаль.
Он качает головой, в глазах блестят слезы.
– В этом все дело, Борн. Я не думаю, что тебе жаль. – Черты его лица искажает ярость. – Господи, я впустил тебя в свою голову… в свое сердце. Ты была обычной, мерзкой, ничего не стоящей дыркой, заслуживающей смерти… но я хотел тебя. Боже, как же я тебя хотел. – Он с силой сжимает мой подбородок пальцами. – И когда я тебя получил… ты высосала из меня жизнь и бросила, сломала.
Я чувствую сожаление. Смотреть на это намного больнее, чем я могла представить.
– Я не хотела, – шепчу я. – Ты дорог…
– Нет, я ни хрена тебе не дорог.
– До…
Слова застревают в горле, когда он достает из кармана нож.
– Докажи. – Стоун подносит лезвие к шее. – Докажи или я перережу себе горло и покончу с этим.
Я чувствую спам в животе, и комната начинает кружиться.
Он нашел мое слабое место.
Ведь он знает: лишь одна мысль о том, что еще один дорогой мне человек покончит с собой, уничтожит меня, и я сделаю буквально все что угодно, чтобы этого не случилось.