Сокрушитель Войн
Шрифт:
– Он одолел Арстила, – тихо напомнила Золотце.
Дент застыл.
– Он НЕ одолел Арстила! По крайней мере, не в поединке.
– Вашер не использовал меч, – напомнила Золотце. – Раны Арстила не почернели.
– Тогда он сжульничал! – бросил Дент. – Напал из засады. Привел сообщников. Сделал еще что-то. Вашер не поединщик.
Думая о трупах, Вивенна позволила увести себя. Когда наемники обсуждали смерти, виновником которых был Вашер, Вивенне захотелось на них посмотреть. Что ж, она их увидела. И это вызвало у нее тревогу. Выбило из колеи.
Она нахмурилась, ощутив слабое покалывание.
За ней наблюдал кто-то с большим количеством дыханий.
«Эй! – сказал Кровь Ночи. – Это Вара-Треледис! Надо подойти к нему поговорить. Он будет рад меня видеть».
Вашер открыто стоял на крыше здания, не заботясь о том, что его увидят. Его это редко волновало. По разноцветной улице двигался нескончаемый людской поток. В этом потоке шел Вара-Треледис, или Дент, как он сейчас называл себя, со своей командой. Женщина – Золотце. Как всегда, Тонк Фа. Бестолковая принцесса. И мерзость.
«А Шашара тут? – спросил Кровь Ночи с воодушевлением в призрачном голосе. – Надо и ее повидать! Она наверняка обо мне беспокоилась».
– Мы давно убили Шашару, Кровь Ночи, – проронил Вашер. – Как и Арстила.
«Как убьем и Дента в конце концов», – мысленно добавил он.
Как обычно, Кровь Ночи отказался признать смерть Шашары.
«Она же меня создала, знаешь ли, – сказал он. – Создала, чтобы я уничтожал зло, – и я отлично справляюсь. Думаю, она бы мной гордилась. Надо с ней поговорить, показать, как хорошо я работаю».
– Да уж, хорошо, – прошептал Вашер. – Слишком хорошо.
Кровь Ночи довольно загудел, восприняв это как похвалу. Однако Вашер сосредоточился на принцессе, разгуливавшей в совершенно экзотическом платье, выделяясь как снежинка посреди тропического зноя. С ней надо что-то делать, она создает столько помех. Планы рушатся с грохотом, как плохо сложенные ящики. Он не знал, где Дент нашел принцессу и как ему удавалось ее контролировать. Вашер испытывал сильное искушение спрыгнуть вниз и позволить Крови Ночи заняться ею.
Но смерти прошлой ночи привлекли слишком много внимания. Кровь Ночи был прав – Вашер не умел красться, и слухи о нем уже распространялись по городу. Это было и хорошо, и плохо.
«Позже, – подумал он, отворачиваясь от глупой девчонки и ее свиты наемников. – Позже».
Глава 30
– Гимн! – воскликнула Аврора, уперев руки в бедра. – Что, во имя Радужных Тонов, ты делаешь?
Проигнорировав ее, он положил руки на горку влажной глины перед собой. Окружившие его широким кольцом жрецы и слуги были так же озадачены, как и только что вошедшая в шатер Аврора.
Гончарный круг вращался, а Гимн сжимал глину, стараясь удержать ее на месте. Сквозь стенки шатра просачивался солнечный свет, а аккуратно подстриженная трава под столом была заляпана глиной. Гончарный круг ускорялся, и от
– Хм, – произнес он, оценивая результат.
– Ты что, спятил? – поинтересовалась Аврора.
Она была одета в своем обычном стиле, что означало отсутствие ткани по бокам, совсем немного на груди и чуть побольше спереди и на спине. Ее замысловатая прическа из переплетенных косичек и лент скорее всего была творением мастера стиля, приглашенного ко двору кем-то из богов.
Вскочив на ноги, Гимн развел руки в стороны, и слуги бросились отмывать с них глину и стряхивать с нарядной одежды комочки. Пока слуги убирали гончарный круг, Гимн стоял в задумчивости.
– Итак? – спросила Аврора. – Что это вообще было?
– Я только что выяснил, что не умею делать горшки, – ответил Гимн. – Собственно, не просто «не умею» – у меня это выходит жалко. Смехотворно. Я даже не могу заставить проклятую глину держаться на круге.
– А чего ты ожидал?
– Не знаю. – Гимн шагнул к длинному столу у стенки.
Аврора, раздраженная тем, что ее обделяют вниманием, последовала за ним. Вдруг Гимн схватил со стола пять лимонов, подбросил их в воздух и принялся жонглировать. Богиня наблюдала за ним, явно озадаченная.
– Гимн? – поинтересовалась она. – Дорогой… все в порядке?
– Я никогда раньше не жонглировал, – ответил он, не отрывая взгляда от лимонов. – Пожалуйста, возьми вон ту гуаву.
Она помедлила и осторожно взяла фрукт.
– Бросай, – попросил Гимн.
Она метнула фрукт, Гимн ловко поймал его и добавил к летающим лимонам.
– До сегодняшнего дня я не знал, что так умею, – пояснил он. – Как тебе?
– Я… – она встряхнула головой.
Гимн рассмеялся:
– Не думал, что когда-нибудь заставлю тебя потерять дар речи, дорогая моя.
– Не знала, что когда-либо увижу, как бог жонглирует фруктами.
– И не только это, – сказал он, резко наклоняясь, чтобы поймать лимон, который чуть не упал. – Сегодня я выяснил, что знаю удивительно много морских терминов, что я прекрасный математик и очень даже неплохо рисую. С другой стороны, я ничего не знаю о производстве красок, лошадях или садоводстве. У меня нет таланта к скульптуре, я не говорю на иностранных языках и, как ты убедилась, я совершенно бездарный гончар.
Аврора уставилась на него.
Отвлекшись на нее, Гимн позволил лимонам упасть, но подхватил гуаву. Он бросил фрукт слуге, который тут же принялся его очищать.
– Моя прошлая жизнь, Аврора. Я – Гимн Света – не должен владеть этими навыками. Кем бы я ни был до смерти, но прошлый я умел жонглировать, рисовать и разбирался в морском деле.
– Нам не стоит задумываться о том, кем мы были раньше, – заметила богиня.
– Я бог. – Гимн взял блюдо с очищенной и нарезанной гуавой и предложил кусочек Авроре. – И, клянусь Фантомами Калада, я буду задумываться о чем хочу.