Сокрушитель
Шрифт:
Был день, примерно часа два, уже март, пятое, если память не подводит. Я был в обмундировании сотрудника НКВД, но без шинели, в фуражке и сапогах, холодно, поэтому отойдя подальше, зашёл в подъезд, осмотревшись, вроде никого, снял форму и надел гражданское. Сверху пальто и чёрную шляпу. Покинув подъезд, я вышел к трамвайной остановке, где успел заскочить внутрь, он как раз отходил, и уплатив билет девушке, проехал шесть остановок, а тут заметив городскую баню, соскочил на ходу. Первым делом в парикмахерскую, пришлось отстоять очередь. Там меня обрили. После этого в баньку, дважды парную посещал. Повезло, что рабочий день. Баня работает четыре дня в неделю, два мужские дни, и два женские. Я на мужской попал. А по выходу узнал, что меня обокрали, одежда пропала, а банщик разводит руками, отходил. И замены нет. Я его чуть не прибил, тот видимо понял, что всё серьёзно, быстро нашёл одежду, не такая как моя, но на улицу выйти можно, что и сделал. Изучив район, выяснил кто тут за старшего из уголовников. Отловил двух парней, из таких молодых да ранних, явно блатные, те и сдали все расклады. Может и выживут с отбитыми почками.
– Прохожий. С жалобами.
Мне посоветовали куда подальше с жалобами идти, а не мешать людям отдыхать после трудового дня.
– Не откроете, вызову милицию. Вы выбросили в окно бутылку, и она попал в меня. Это хулиганство.
Дверь открыл крепкий такой парень лет тридцати, в наколках, но тут же осел, как клинок вошёл в грудь. Преступив через тело, что положил на пол, я закрыл дверь и прошёл в зал. В остальные помещения двери открыты, пусто, я заглянул. А в зале шесть человек за круглым столом сидело. В карты играли. На интерес, судя по стопкам купюр. В правой руке у меня находился пистолет «Вальтер» с глушителем, что смотрел на местных.
– Я пришёл сюда за возмездием. Мылся в бане, тут за углом, у меня украли одежду. Банщик сказал, что вы тут за старшего, район держите, вам и отвечать. Как расплачиваться будете?
– Ты мент?
– спросил один с фиксой во рту и дёрнул головой, когда пуля пошла в лоб.
– Я что, похож на мента? Я мокрушник. Не стоило меня грабить.
– Думаю тебе солгали, и навели на нас, чтобы ты нас покрошил, - сказал самый старший.
– А ты не дурак. Может быть я тебя и не убью, пальцы отрежу, чтобы не грабил добрых советских людей, вроде меня, и нашёл кто это сделал, и передал от меня смертельный привет.
Тут пистолет в моей руке задёргался и трое уголовников также обзавелись непредусмотренными природой отверстиями в черепах. То-то те так перемигивались, готовились вскочить и открыть огонь по мне, у всех троих было огнестрельное оружие. Подумав, я и пятого шлёпнул, после чего стал собирать оружие.
– Он же ничего не делал, - с укоризной сказал старший.
– Предпочитаю меньше врагов за спиной иметь. Деньги-ценности где?
– Грабить будешь?
– Свой возьму и за моральные издержки.
– В серванте нижняя полка, в шкатулке.
В шкатулке я нашёл и драгоценности, и деньги. Тут на целый гардероб. Забрал всю шкатулку. После этого сказал:
– Знаю, что у тебя ещё есть, но мне без надобности, своё вернул, считай претензии к тебе больше не имею. И ещё, если снова встретимся, это будет последнее что ты увидишь. Меня. Не попадайся мне.
Ну вот, воров разозлил, тот теперь будет землю рыть, чтобы найти тех, кто их так подставил, и банщику достанется, чую тот замешан, глаза бегающие. Вор меня искать не будет. А кого? У меня платок на пол лица, как в ковбойских фильмах. Если только банщика расспросит, ну тот меня опишет, век не найдут. После этого, прихватив с вешалки отличное пальто, лучше, чем у меня украли, и шапку меховую, я покинул дом и направился прочь. На рынок не успел, время пять часов, стемнело уже, тот закрыт, значит, нужно валить. Вернусь-ка я в свой взвод. Интересно, я ещё числюсь там в командировке? А что, все документы на руках, из личного дела забрал, вполне могу. Правда, всё просроченное, поэтому мне нужно в комендатуру, они выдают нужные бумаги. Однако, с таким просроченными и к ним не сунешься. Нужно иметь на руках бумагу, объясняющую моё отсутствие. В этом и помог мне Кравцов. Нашёл у него в сейфе разные бланки, которых там не должно быть. То не только выбивал признания из подследственных, но и подделкой документов занимался. Он одной рукой и написал, что я выполнял особое задание, номер задания, и закрыл мне командировку, поставив подпись и печать. Вот с таким листом я вполне могу посетить комендатуру. Причём, подпись и печать не его, я же говорю подделкой занимался, а начальника другого отдела.
Медлить я не стал, снова подворотня, переоделся в новую форму, моя после камеры требовала серьёзной стирки, и в комендатуру. Там работа шла, приняли, записали в журнал учёта, мной один из сотрудников занимался, оформили, закрыли командировку, выдали проездные, сухпай, и всё я свободен. Часть моя на месте, туда и направился. Дальше железнодорожный вокзал, где военный комендант указал на эшелон, с которым я поеду. Тот ночью покинет Москву, подождать надо. Устроился на нарах в теплушке и уснул, даже не слышал, как эшелон покинул Москву. Единственно чего жаль, телогрейку на меху и ранец, надеюсь вернусь, то мне такие же выдадут. А по пути от тел Кравцова и его людей избавлюсь.
В группе ситуация, нас не ждали, а мы припёрлись. С такими вытаращенными глазами на меня смотрели. Оказалось, ещё две недели назад на меня пришла похоронка. Погиб я, в списках роты не числюсь. Свою пропажу я объяснял секретным заданием, с похоронкой произошла ошибка. Скорее всего однофамилец, такое бывает. Ладно хоть штаб армии тут, за сутки всё решили, «воскресили» меня, вернули в списки роты и отправили во взвод лейтенанта Архангельского. Лейтенант Свиридов погиб неделю назад. На засаду напоролись. К счастью, мне выдали и телогрейку, и ранец, оружие, в общем всё в порядке и на попутной машине я доехал до места дислокации взвода. Тоже деревня, но уже другая. Сменили на двенадцать километров. Пусть состав чуть сменился, половины бойцов я не знаю, но остальные меня вспомнили. Всё же неделю вместе служили. А у Архангельского ко мне дело, слава моя следопыта до него вполне дошла. Появился тут стрелок в нашем тылу. Стреляет по дороге, всегда точно, убывает одного и исчезает. Искали следы, ничего не нашли, прочёсывали, даже откуда стрелял не нашли.
– Товарищ лейтенант, найду я этого стрелка, не вопрос. Тем более за орден. Честно признаюсь, падкий я на это дело. Вы поспрашивайте, может ещё какие задания за награды есть? Я возьмусь. А сейчас хочу глянуть, где была убита военврач и откуда донёсся выстрел.
– В том то и дело, выстрела не было. Упала и всё.
– Бесшумное оружие?
– я задумался.
– Чуть сложнее, но выполнимо.
– Едем.
***
Харьковская катастрофа. Сколько проблем она нашим нанесла, даже меня это коснулось, хотя в тех боях я не участвовал, наш фронт, освободив Брянск, наступал в направлении Киева. Эти три месяца прошли интересно, очень даже. Были задания разные от комдивов нашей армии, так что на груди у меня помимо первого «Боевика», появился второй орден «Боевого Красного Знамени», потом три «Красной Звезды» и одна медаль «За Отвагу». Первый орден был при мне, я его не сдавал, когда арестовали. Был на месте, а опись проводить начали, тут пропал, думали проглотил. Что по наградам, то одному комдиву позарез нужен был майор-связист, с той стороны передовой. Я доставил немецкого майора, пришлось поискать среди полковников и генералов, за это второго «Боевика» и получил. В остальном по нашему тылу работал. Много что было. Пару раз касательные ранения получал, кожу поцарапало, в остальном порядок. Хотя нет, не порядок. Помните я говорил, что все эти группы зачистки нашего тыла сгинули? Вот и у нас, когда немцы окружили наши армии под Курском, да, тут наступление на Курск было, а не на Харьков, и немцы подготовились, то окружив наши армии начали наступление на Воронеж и Волгоград. Там целый фронт рухнул. В общем, какая разница, Харьков или Курск? Мясорубку это не отменяло. В общем, видно, конверты читало правительство, но что-то всё равно не получалось.
Глава 16. Штрафрота. Пленный маршал.
Под Брянском, немцы, накопив резервы ударили, под удар и наша армия попала. В бой кидалось всё, чтобы только остановить, чтобы подготовить в тылу крепкую оборону о которую обломают немцы зубы, а не наспех, как обычно, вот и до нас руки дошли. Тоже кинули в бой. По сути последний резерв, потому как из штаба армии формировали взвода из связистов, поваров, прачек. Да всех, кто мог держать в руках оружие. В результате я получил десять лет лагерей, по военно-полевому суду, и сейчас катил в теплушке на север, куда-то в сторону Владивостока. Фиг его знает куда везут, мне смотреть в личное дело не давали, как и в сопровождающий лист приговорённого. Самое важно, арест был вполне по делу, тут я признаю, никаких сомнений, сам виноват. Хотя, не сожалею. Там вообще, как дело было? Кинули нашу роту под немцев, под моторизованную группу, что делала фланговый обход, любят немцы окружать. Мы даже окопаться у мостка успели, который тем никогда не перейти, мост я минировал и подорвал его тоже сам. Хотелось бы сказать для красного словца, что под какой вражеской техникой, но нет, первыми ехали мотоциклисты и они остановились проверить мост на закладки, так что взорвал, остальных расстреляли снайпера, ну и дальше бой. Пожгли техники немало, и солдат набили, пройти тут не дали, так немец решил обойти. У нас потери треть состава, группа вся собрана, все четыре взвода совместно действовали, но успели перебраться на машинах к броду, тут другая часть должна стоять, но оказалось пусто, снова рыли стрелковые ячейки, тут позиции никто не готовил, и встретили врага как надо. Больше бродов не было, рвались они сюда. В общем, прорвались они через нас. Это было не трудно, полуоглохший на дне ячейки я один оставался. Накрыло миной. Ночью к своим вышел, к штабу армии, в рваной форме, оглохший на одно ухо, лёгкая контузия. Меня на осмотр к медикам, форму новую выдали. А тут ротный старшина нашей группы заявил, что я сбежал и отсиживался в тылу пока группа воевала. Мол, сам меня видел. Бред конечно, тем более старшина был пьян, и многие это понимали, за что мстить тому было, но я на злости выхватив «Парабеллум», весь магазин ему в грудь выпустил. Арестовали. Вошли в положение, после боя я не в себе был, тем более не один выжил, ещё четверо, неся раненого, до нас добрались, они подтвердили, что я, сменив убитого наводчика расчёта «ПТР», подбил три танка. На тот момент я уже арестован был. В общем, особо претензий ко мне и не было по дезертирству, явное враньё, а вот убийство командира - это убийство. Суд дал пять лет лагерей, а не десять, как должен был. Как я уже сказал, вошли в положение.
Бежать это понятно, сидеть это время я не собирался. Просто подумывал. Два года я уже в теле Глеба Руссова, а «Т-80» применил впервые. Я ещё зимой на его борта нанёс название, «Сокрушитель», и вот впервые применил его. За несколько часов до убийства старшины. Те немцы, что через нас прошли, сильно потрёпанные, битые, встали на ночёвку. Ну я приметил их, достал танк и даже в своём состоянии выпустив весь боекомплект, просто разнёс все такни и топливозаправщики. Море огня было. Те четверо, что после меня вышли к своим, раненого вынося, видели пожары и гул канонады, но кто там работал, не знают. Немцам там наступать нечем, все танки я выбил. Не так и много после боя у брода их осталось. Это пока всё, круто судьба изменилась, но соскочить с этой статьи я могу. Сбегу, это да, смогу, потом буду бить немцев. Причём ярко, подписываясь. Совокупность моих побед и снимет статью. Я надеюсь. После войны я желаю жить свободным и носить честно заработанные награды. Они у меня все в хранилища. Убрал туда перед боем и не доставал.