Сокрушительное бегство
Шрифт:
— Я так думаю, — согласился я. — Это многое объясняет. Зачем-то перевертышу понадобился звездный портал на Ваурию, и он организовал похищение моей тети, а сам принял ее облик. После того как я отказался передать права за вознаграждение, он, или скорее они, поскольку все указывает на нескольких исполнителей, устроили на меня охоту. Вот так.
— А почему они не похитили тебя? — спросил князь.
— Он жрет много, — хохотнул джинн. — В дороге похитителям покоя бы не было. Все время у печки, со сковородками и кастрюлями.
— Ха-ха, — произнес я, давая понять,
Тихон насторожился и зарычал.
Мы подхватились на ноги и обнажили мечи.
Из пола, сияя мраморной улыбкой, высунулась взлохмаченная голова некогда беззубого призрака.
— Я рад приветствовать вас, — произнес он, даря улыбку направо и налево. — Доброе утро, не правда ли? Если бы еще похмелиться… — Оставив его намек без ответа, я с подозрением спросил: — А чего это ты такой добрый и вежливый?
— Я теперь всегда таким буду, — выбравшись из пола, пообещал призрак. — Ведь раньше-то почему я злой и нелюдимый был?
— Потому что гад и сволочь, — сказал как отрезал джинн.
— Потому что людей рядом не было? — предположил я.
— Потому что мы оказываем на тебя благотворное влияние? — спросила Агата.
— Глисты? — выдала свой вариант тетушка, немного освоившаяся и уже не дергающаяся от малейшего движения имперского князя Торригона.
— Нет. Злым и нелюдимым я был потому, что у меня зубов не было, а теперь… Вот! — Призрак продемонстрировал причину улучшения своего характера. — Теперь я добрым буду.
— Вот-вот! И глисты от плохих зубов заводятся, — подвела итог моя родственница. А затем, резко сменив тему, указала на ближайшую к ней камеру глубокой заморозки: — А я узнала его.
Посмотрев на плавающего в геле немолодого уже мужчину, я отметил, что его черты мне кажутся довольно знакомыми.
— Узнал?
— Постой-постой…
— Его часто по телевизору показывают… — подсказала тетя.
— Вот теперь узнал! Это же президент?! Хорошо, что чужой, а не наш. Теперь понятно, почему их внешняя политика такая агрессивная.
— Вот оно! — подняв палец, провозгласила тетя. — То, о чем предупреждали нас, свершилось. Нас завоевали.
— Не думаю, что все так плохо, — сказал я, пытаясь ее успокоить.
— Будет хуже, — согласилась она.
Все присутствующие дружно замолчали, вспоминая каждый свое, так что проголодавшихся бойцов, когда те пришли завтракать, встретила тишина.
— Что-то случилось? — спросил один из них. Не помню, как его зовут, но что не Макаром — это точно. Медведя другой гоняет.
Сидящий на моем плече дракончик сердито зашипел, распугивая пришедших струйками огня. Правда, пламя у него получается не больше, чем у зажигалки, и единственным, кому досталось, оказалось мое ухо. Вот его он припалил изрядно. Пришлось снять дракончика с плеча и завернуть в пиджак. Пускай поспит, маленьким положен дневной сон… Желая снять гнетущее напряжение, джинн хитро блеснул глазами и куда-то исчез. Появился он через минуту. Мы едва разделали принесенного соборными бойцами поджаренного кабанчика. Вместо привычного возникновения из ниоткуда
— Предлагаю выпить этой чистой родниковой воды за успех нашего предприятия, — провозгласил он, хитро улыбаясь, и первым подал пример, опрокинув в горло содержимое бокала.
Я ожидал, что оно окажется на полу, но, видимо, дымная плоть джиннов не такая уж бесплотная, каковой кажется на первый взгляд.
С опаской понюхав налитую в бокал жидкость, я не обнаружил никакого запаха, а потому довольно смело проглотил его. Мягко скользнув в желудок, жидкость взорвалась огненным смерчем. Вытаращив глаза, я попытался выдохнуть, но удалось мне это не сразу. Рядом кто-то крякнул, видимо ощутив прелесть преподнесенной джинном водки. Женский вскрик, свист стали и звон стекла.
Смахнув слезу, я с изумлением увидел корчащегося на полу соборовца. Царапая пальцами ковровое покрытие, он страшно хрипел и скрежетал зубами.
— Яд… — прокатилось по рядам присутствующих. Кто-то начал сплевывать… кто-то, с ненавистью глядя на джинна, поднял меч.
Меня пронзило леденяшим ужасом. Я повернулся к Оленьке, надеясь, что она не успела выпить отравленную водку.
— Она не отравленная, — позеленел джинн. — Я ведь пил. — И тут тело корчившегося на полу бойца застыло и начало бледнеть.
— Что за…
Миг — и там, где только что было тело, лежит лишь кучка праха да темнеет черный кристалл.
Что это означает, я сообразил первый, а сообразив, длинным кувырком подкатился к лестнице, выхватил меч и грозно проревел:
— Всем замереть! Джинн… Джинн!!!
— А…
— Водка осталась?
— Много, — ответил он.
— Тащи сюда! — приказал я. — Будем следственный эксперимент проводить.
— Батюшка сокру…
— Тихо! Ни слова. Всем стоять и не двигаться! Дышать и то не очень громко!
«Послушались. Это хорошо, — переведя дыхание, подумал я. — Это очень хорошо».
Вернулся джинн с десятилитровым стеклянным баком, полным почти под завязку.
— Будешь на раздаче, — сказал ему я. — Сейчас нальешь бокал и подашь тому, кому я скажу. Хотя постой! Давай первый сюда.
Взяв у джинна полный водки бокал, я поднял его, демонстрируя собравшимся его полноту, и произнес:
— Смотрите, сейчас я ее выпью. Она не отравленная. — Джинн часто-часто закивал головой, подтверждая правдивость моих слов.
Зная, какая водка забористая, я заранее скривился. И выпил ее.
Вторая порция пошла немного мягче, но все равно проняла до кончиков пальцев.
— Ух… Пробирает до кишок, — усмехнулся я, возвращая бокал джинну. — Наполняй!
Он с проворством, выдающим многолетний опыт, налил водки по ободок. Ни каплей меньше, ни каплей больше.
— Оля, — внезапно охрипшим голосом произнес я. — Убери мечи… Оружие все уберите! А ты подойди и выпей.
Она понимающе улыбнулась мне и выполнила все, что я просил. Подождала минуту, прислушиваясь к ощущениям, и сообщила: