Сокрытое в глубинах
Шрифт:
Эмберли, последовавшая в проем за своим помощником, обнаружила огромного огрина, который несся на Пелтона, снося на своем пути плохо закрепленные складские стеллажи, которые, падая, оставили бы вмятину и в корпусе «Носорога». В здоровенном кулаке, по размерам превосходящим перчатку космодесантника, огрин сжимал кусок арматуры, и явно намеревался раскроить череп арбитра. Должно быть, Пелтон заметил движение боковым зрением и начал уклоняться, но слишком медленно, чтобы избежать удара.
Скорость реакции Эмберли оказалась выше. За мгновение до смертоносного удара ее пистолет выпустил болт в голову огрина, размозжив почти непробиваемый
— Классный выстрел, мэм, — восхитилась Земельда, заходя внутрь вслед за Эмберли, и тут же сама открыла огонь по контрабандисту, прячущемуся за ящиком в углу зала. Мужчина взвизгнул и исчез за своим укрытием. Был это крик боли или просто жертва оказалась слишком чувствительна к виду расстреливающей его красноволосой фурии — сложно сказать.
— Я целилась в руку, — сказала Эмберли с искренним сожалением, хотя огрин едва ли мог оказаться полезен — недочеловеки были слишком крепкими, чтобы легко разговориться на допросе, и слишком тупоголовыми, чтобы понять, что на самом деле происходит вокруг.
Другое дело люди. Эти могли поведать о многом и быстро, если были достаточно умны, или чуть погодя, если нет. Эмберли подняла ладонь с инквизиторской инсигнией и выкрикнула:
— Именем Инквизиции, сдавайтесь!
Раздался грохот падающего на пол оружия. Похоже, эти контрабандисты были достаточно сообразительными, хотя некоторые из них впоследствии несомненно пожалеют, что не сражались насмерть, пока была возможность.
— Мы вообще-то не ждали Инквизицию, — сообщил слегка обиженный голос из-за ящика, который только что расстреливала Земельда. Контрабандисты начали по одному выползать из щелей, в которые успели забиться, когда началась перестрелка. Портовая шваль: мужчины и женщины, а в некоторых случаях трудно сказать кто, моргали, словно крысы, проспавшие появление хищника в своем логове.
— Нас никто никогда не ждет, — ответил Пелтон, глядя на собеседника с явным отвращением.
На главаре шайки было одеяние из дешевой ткани, но скроенное по наиболее роскошному фасону, куча побрякушек и слишком сильный одеколон. Он из кожи вон лез, чтобы выглядеть преуспевающим коммерсантом, и это с головой выдавало в нем мелкого жулика.
— Что в ящиках?
— Груз, — ответил мужчина, указывая рукой на ящики и тюки. — Все абсолютно законно, клянусь на аквиле. Вот у меня даже документы где-то были…
— Законно, как Ересь Гора, — высказалась Земельда, пиная ногой ящик, который до этого изрядно изрешетила. Доски раскололись, явив разбитый вдребезги обеденный сервиз и пару белых прямоугольных панелей, которые были спрятаны в супнице. — Это техноколдовство тау.
— Строго запрещенное к перевозке, — добавил сухой голос, — имперским указом номер семьсот семьдесят восемь тысяч шестьсот два…
— Спасибо, Мотт, — поспешно вмешалась Эмберли, пока ученый не начал дословно цитировать, и подозвала поближе остальных, прежде чем снова обратиться к съежившемуся дельцу. — Назови имена. У кого ты это взял? Кто покупатели?
Он молчал, очевидно, пытаясь придумать какое-нибудь фальшивое оправдание.
Эмберли подняла болт-пистолет:
— Поторопись, если тебе дороги коленные чашечки.
— Рад буду помочь, — с готовностью закивал несчастный, рассыпая капельки пота со лба и явно не замечая, что инквизитор блефует. — Мне их передал Бран Ларго, капитан «Вечной Веры».
Земельда презрительно хмыкнула.
— Он летает на Гравалакс, вот и привез оттуда эти
— Конечно, понятия не имел, — сказала Эмберли с точно отмеренной долей скептицизма, чтобы крысеныш не расслаблялся. — Но тебе придется показать нам все.
— Да, пожалуйста, только нужен орд… — он затряс головой, неожиданно передумав, — делайте все, что хотите.
— Мы всегда делаем, что хотим, — заявил Пелтон. — Преимущество нашей работы.
Подчиненные Эмберли разошлись по складу и начали быстрый, но тщательный обыск, и только Земельда продолжала держать под прицелом уже порядком деморализованных контрабандистов. Ни один из них даже и не пытался сопротивляться, труп огрина на полу был достаточно веским аргументом, да и на промах с такого расстояния рассчитывать не приходилось. Пелтон тем временем разбивал ящики один за другим, и вскоре ему удалось обнаружить с десяток еретических вещиц, спрятанных среди безобидного груза. Мотт и Янбел вполголоса переговаривались, каталогизируя находки. Только Ракель как обычно была сама не своя и бродила кругами, глядя куда-то в пустоту и что-то бессвязно бормоча. Вскоре Эмберли заметила, что псайкер движется по определенной траектории, наворачивая концентрические круги вокруг одного из складских стеллажей, словно подверженная силе притяжения.
— Фликер, — тихо позвала Эмберли.
Пелтон поднял голову и проследил за ее взглядом. Коротко кивнув, он пересек зал, направляясь к стеллажу. Ракель, полностью поглощенная собственными мыслями, врезалась в него на очередном витке, и тут же, даже не заметив столкновения, продолжила путь.
— Что там? — спросил Пелтон.
— Ничего, — чуть быстрее, чем следовало, ответил обильно истекающий потом коммерсант. — Всякое старье на выброс. Там нет ничего от Ларго, клянусь на…
— Да-да, на аквиле, — Пелтон посмотрел в декларацию, прикрепленную к ящикам, затем на Эмберли, удивленно приподнимая бровь. — Он не врет. Предназначено для транспортировки за пределы системы, — помощник инквизитора подождал, пока на лице контрабандиста не появилось выражение явного облегчения и добавил, — на борту «Вечной Веры».
— Неужели? — Эмберли также изобразила удивление. — Еще какие-нибудь диковинки?
— Верно, — закивал коммерсант, изо всех сил изображая желание сотрудничать, — всякие местные товары. Я даже не знаю, зачем они ему. Но на каждый товар найдется свой покупатель, не правда ли?
— Правда, — согласился Пелтон, уже догадываясь, что он найдет в ящиках. Почти треть всех заводов на планете была так или иначе связана с производством оружия, которое поставлялось ненасытному Муниторуму. Ясно как день, что некоторая часть продукции неизбежно попадала на черный рынок. Пелтон вскрыл один из ящиков и с трудом скрыл изумление:
— Да тут один хлам.
— Дары Омниссии — это не хлам, — возмутился Янбел, приближаясь, чтобы получше рассмотреть содержимое ящика, но вскоре, нахмурившись, повернулся к Эмберли, — за исключением конкретно вот этих.
Техножрец принялся перебирать находки.
— Сплошное старье.
— Археотех? — уточнила Эмберли, но Янбел замотал головой.
— Все достаточно древнее, но ничего интересного, редкого или необычного.
Эмберли сочла это вполне логичным. Тау в немалой степени интересовались имперскими технологиями (или, как они считали, их отсутствием), и охотно покупали подобные предметы.