Сокрытые-в-тенях
Шрифт:
— А-а-а, эт пожалста! — осклабился шофер, быстро догадавшись о причинах ее неудобства.
— Зачем? — не понял Костя.
— Нужно! — Аня сделала большие глаза, намекая сменить тему.
Костя кивнул.
Приметы большой пробки появились уже в середине Сущевского вала, на подъезде к Рижскому вокзалу.
— И чего ее сюда понесло? — буркнул водитель в адрес Дины, сидевшей за рулем «Мерседеса». — Одно слово — баба!
Возле Рижского движение во все направления застопорилось окончательно.
— Я выскочу? — пропищала Аня, стыдливо краснея до самых корней волос.
— Давай! — ухмыльнулся таксист. — Мы тут надо-о-о-олго, не спеши!
Она захлопнула за собой дверцу и побежала в здание.
Стоило Ане скрыться за дверями вокзала, Дина припарковала свой «Мерседес» и неторопливо, шагом профессиональной манекенщицы, направилась следом. Костя схватился за телефон и предупредил спутницу о неожиданной накладке под насмешливым взглядом таксиста, который как ни в чем не бывало выставил локоть в окно и закурил.
— Хорошо, — тихонько ответили в трубке. — Если она выйдет, звони сразу!
Аня осторожно выглянула из-за двери. Никого, даже отдаленно похожего на Дину, рядом не было. Сделав невозмутимый вид, девушка спокойно направилась в сторону зала ожидания, между тем не переставая вглядываться в лица и фигуры людей. Причина была проста: она ощутила прежнюю способность видеть близкое будущее. И то, чему суждено было произойти, в ее сознании уже произошло возле касс.
Телефон молчал, и это понятно: Дина пробудет в помещении еще несколько минут.
Аня дождалась, когда уйдет бабка с кошелкой на колесах, и быстро села на ее место, спиной к очереди в кассы. Ей не нужно было оглядываться, чтобы точно знать, как между ее креслом и группой толкавшихся рюкзаками туристов встанет женщина во всем черном — Дина — и наберет кого-то на своем мобильнике.
— Я на Рижском! — негромко сообщила она неизвестному собеседнику. — Да. Не знаю, они прицепились ко мне на Садовом, а то и раньше… Да, сейчас здесь. Видимость плохая: этот чертов туман! Пробки? Ну, это как всегда, уже вторая. Хорошо, объеду. Ты держи в курсе, где там еще затор, не то недолго ведь и опоздать. Приеду к шапочному разбору, вот смех! Всё — пока!
Дина хлопнула крышечкой телефона и огляделась. Аня наблюдала за ней так, словно смотрела глазами, однако на самом деле все увиденное было теперь лишь воспоминаниями событий трехминутной давности. Поразмыслив, загадочная девица направилась к выходу. Спустя минуту послышался сигнал Аниного мобильного.
— Да, я знаю, — опередив Костю, сказала Аня. — Иду.
С Сущевского вала они свернули на Шереметьевскую, затем направо. Водитель тихо костерил туман и «баб за рулем», но «Мерседес» из вида не упускал.
Проехав по Аргуновской, Дина повернула на Академика Королева, с нее, налево, на Дубовую рощу.
Смутно, в беломолочном киселе неба угадывался тонкий высокий силуэт Останкинской телебашни. Ясными погожими днями в это время суток тень ее падала в Останкинский пруд и тянулась на другой берег, но сейчас и саму башню различить было трудно, а верхушка со шпилем и подавно затонула среди седых волн небесного океана.
Еще раз повернув — уже направо — «Мерседес» поехал по Новомосковской улице.
— Куда ее черт несет? — недоумевал таксист. — Кружим, кружим. Ах ты ж! куда это она?!
Костя обернулся к Ане.
— Это дорога к кладбищу, — объяснил он. — Очень подходящее время…
Аня посмотрела на часы. Было двадцать минут шестого, и уже смеркалось.
Но до кладбища «Мерседес» не доехал. Дина
— Что это такое? — вздрогнув, спросила Аня.
— Да антирадар! — буркнул шофер и отключил систему. — Вот так излучение! А потом удивляются, что у них дети дураками растут. Тут, вон, у техники мозги кипят!..
Дина припарковалась среди множества машин и автобусов на стоянке.
Прапрадед Ариадны Сергеевны Миносяевой был, по ее утверждению, комиссаром Красной Армии. Во время гражданской войны он лично перестрелял немало «буржуйского отродья», стремящегося задушить революционную правду. Он был преданным слугой генсека и с воодушевлением принимал участие в великой охоте на ведьм, объявленной в тридцать седьмом и других годах. Когда в четыре часа утра за ним пришли его же сослуживцы, он сказал домашним, что это какая-то скверная шутка или ошибка. Больше о нем не слышал никто из родных, близких или знакомых, а через полгода началась война с Германией, и о красном комиссаре благополучно забыли.
Настоящая фамилия — Минусявкина — Ариадне Сергеевне была противна. Ну что такое, в самом деле: праправнучка красного комиссара — и какая-то «сявка». Да еще и с минусом. Нет, минусы она тоже не любила.
Если многие незадачливые сверстницы госпожи Миносяевой в тайных своих мечтах воображали себя эльфийскими королевами, по которым вздыхают целые сонмы принцев на белых конях, ну или — на худой конец — вдовами Грицацуевыми, которым все-таки удалось вскружить голову О.Бендеру, то сама она грезила о власти над людскими душами не только в этой, но и в посмертной жизни. Поэтому Ариадна Сергеевна выкрутилась из положения с грацией танцовщицы петербургского балета: во время всеобщего обмена паспортов она подсуетилась, и несколько неугодных букв ей заменили, обеспечив фамилии приятную слуху благозвучность и сакральный смысл. [14]
14
По легенде, после смерти царь Минос(см. миф о Минотавре) был определен в Аид судить души умерших
Была у госпожи Миносяевой большая страсть. Она специально переехала из Питера в Москву, чтобы иметь возможность эту страсть удовлетворять.
Проклятые буржуйские телепередачи все сильнее овладевали сознанием россиян! Людей нужно было спасать от них самих — тут в Ариадне Сергеевне поднимал голову прапрадедушка, красный комиссар и охотник на ведьм. Предпочитая знать врага в лицо, Миносяева не пропускала ни одного снимаемого в столице телешоу. Неизменно пробиваясь на места для клаки, Ариадна присаживалась среди прочих тусовщиков, где ее уже узнавали и приветствовали как свою, понимая, что времена тяжелые и никакой из видов заработка нынче не считается зазорным. Однако Миносяева старалась абсолютно бескорыстно. Она строчила что-то в своем блокнотике на протяжении всей съемки, затем, закончив обход, возвращалась в свою одинокую квартиру и, впившись в клавиатуру, строчила разоблачительные рассказы-агитки, стихотворения о правде и максимализме правдолюбов, о падении нравов и прочем. Снискавшая некоторую, весьма сомнительную популярность на паре-тройке графоманских форумов, Ариадна Сергеевна свято верила, что таким образом она дарит слепым людям нить надежды на выход из лабиринта косности. Слепые люди отчего-то упирались и убегали подальше, но складывать оружие и снимать сверкающие доспехи Миносяева не собиралась.