Соль чужбины
Шрифт:
Хорошо работалось Гошо в родной Болгарии. Тут были старые друзья, проверенные партийные товарищи, на которых можно было опереться. Но тут было и опаснее всего: его могли узнать и в Софии, и в Пловдиве, и в Варне. «Цветков» изменил внешность: покрасил волосы, отрастил пышные усы, за которыми тщательно ухаживал. Походка у него выработалась медленная, солидная, скрывающая фронтовое ранение. Право «выхода» «Цветков» имел лишь на Богомила Стайкова, который работал теперь в Софии, в Центральной Военной организации партии. Только он знал «Цветкова»-коммерсанта. У них была надежная явочная квартира. Была связная — девушка с толстой косой, что встречала в свое время Гошо на варненском перроне, — старшая дочь Стайкова...
Одному из членов Военной организации удалось проникнуть в высшие административные и военные круги, устроиться на службу в министерство внутренних дел. Это был литератор Иончо Белев. Он помог внедриться еще нескольким коммунистам: С ними начали сотрудничать болгары-патриоты:
Через группу Христо Боева (Тома Измирский, Радослав Габровский, Иван Станчев)[16] Военная организация получала информацию о переписке различных ведомств правительства с командованием врангелевских войск. Через привлеченного к работе белого офицера, настроенного против использования русских в гражданской войне в Болгарии, капитан Димитр Тодоров сумел перехватить письмо Врангеля к военно-фашистскому руководству. Тырновцы Тихомир Кукумявков, Никола Попов с помощью офицера Николая Горюнова сняли копии с секретных документов штаба Кутепова о подготовке заговора. Опубликованные газетой «Работнически вестник» архисекретные документы врангелевцев позволили Совету министров Болгарии принять решение о высылке из страны более трех десятков генералов и о разоружении 1-го корпуса, которое из-за половинчатости политики Стамболийского выполнено не было (на правительство «давили» чуть ли не все европейские державы)...
Гошо «Цветков» приступил к новому задания Центра: установить связь со своей агентурой, действовавшей в штабе Врангеля.
2
«...Цветков» вызывал Венделовского на встречу. Оба уже знали о военно-фашистском перевороте и бегстве Стамболийского. Цветков рассказал:
— Главные заговорщики из фашистского «Военного союза», «Народного сговора» и «Конституционного блока» девятого июня вечером собрались на квартире генерала Русева на улице Степана Караджа, чтобы согласовать состав правительства. Премьер-министром определили Цанкова. После споров внутреннее министерство отдали Русеву, финансов — Тодорову, земледелия — Молкову, железные дороги — К а засову, военное министерство — Вылкову, иностранных дел — Калфову. Полковники Вылков и Калфов притворно пытаются отвести свои кандидатуры по причине принадлежности к армии и личных отношений с царем, но затем соглашаются.
— Почему?
— Оба — агенты Бориса. Только Вылков — ограниченный исполнитель, а ловкий, лукавый Калфов корыстолюбив и амбициозен. Как адъютант он хорошо знает царя, многому научился у него. «А что мы станем делать, если царь откажется подписать указ о перемене правительства?» — неожиданный вопрос Русева вызывает споры. «Наши головы не дешевле головы царя: его голова одна, а наших десять!» — кричит Казасов. Было около трех часов после полуночи. «Еще пятнадцать минут, господа, и армия начнет действовать», — урезонивает всех Рачев. И действительно, вскоре раздается короткая пулеметная стрельба, взрывы гранат. Заговорщики ждут, многие не могут скрыть волнения. В четыре часа появляется подполковник Велчев, докладывает: «Операция проведена в соответствии с указаниями». Значит, все правительственные учреждения захвачены, члены кабинета арестованы. Кроме скрывшегося Стамболийского и его правой руки Даскалова, уехавшего ранее в Прагу. Теперь — к царю! Цанков и несколько его сторонников на двух автомобилях направляются во дворец, в сопровождении гвардейского эскадрона. Перед «парком Враня» все выходят. И... исчезают. Появляются в Софии лишь в середине дня с подписанными царем указами. Вот вся моя информация.
— Могу дополнить, — сказал Венделовский, потерев висок, точно от нестерпимой головной боли. — За полную точность не ручаюсь: требует проверки. Источник оказывал мне услуги, хотя информация идет через вторые руки. Итак, начальник караула пропускает приехавших — их же знает каждый солдат — к парадному входу. Полковник Цанев приказывает вызывать управляющего. Тот получает приказ: доложить его величеству, что премьер-министр Болгарии хочет ему представиться. «Господин полковник, — сдавленным голосом отвечает управляющий, — его величество спит, я не смею разбудить его». — «Не пойдешь добром, заставлю силой», — настаивает полковник. Управляющий, поклонившись, уходит. И надолго. Положение становится тягостным и унизительно-конфузным. Конвойный эскадрон отводят за ограду. Цанев открывает дубовую дверь, и все оказываются в вестибюле. Дверь во внутренние покои закрыта, но вскоре появляется управляющий, объявляет, что царя нет во дворце. Вероятно, он вышел
— Почти как у Дюма, — замечает «Цветков».
— Почти, — соглашается Венделовский. — Покои пусты, но повсюду следы их владельца. Цанев продолжает грубо допрашивать адъютантов, но те твердят: царь на охоте. Убедившись, что Бориса во дворце нет, обескураженные члены нового правительства выходят во двор. Прислуга, отправленная на поиски монарха в парк, возвращается ни с чем. Положение трагикомическое. Уже утро. Что происходит в Софии, Цанков не знает. После короткого совещания решают искать монарха до одиннадцати, после чего возвращаются в столицу. Цанев рассылает по парку разъезды для поиска Бориса. Безрезультатно! Цанков связывается по телефону с кем-то из своих соратников. Вероятно, просит совета или старается прояснить политическую ситуацию. После звонка — одиннадцать уже наступило — решено ждать еще полчаса. И тут слышится приближающийся конский топот. Галопом мчится княжна Надежда. Не обращая ни на кого внимания, она скрывается во дворце, следом — адъютанты. Капитан Драганов под нажимом заговорщиков соглашается провести их в покои сестры царя. Княжна бледна, испугана. «Ваше высочество, — с обидой говорит Цанков, — Стамболийский низложен, Я — председатель нового правительства. Со мной — коллеги, прибыли для представления главе государства и ждем более четырех часов. Мы утверждаем, что царь был уведомлен о нашем визите, но, несмотря на это, покинул дворец. Это вынуждает нас вернуться в Софию, снять ответственность за все неожиданности». Княжна в панике: «Я ничего не знаю... Царь, наверное, на охоте... Подождите, господа, я разыщу... Он вас примет... Подождите». Все опять выходят во двор, прогуливаются по парковой аллее. Их догоняет адъютант: царь возвратился, он переодевается и сейчас их примет. Борис абсолютно спокоен. Извиняется, что заставил их ждать, словно речь идет о десятиминутной задержке, говорит: «Как только я узнал о софийских событиях, я пошел в лес, чтобы обдумать их развитие. Альтернативы мрачные, господа. Что вы хотите сказать мне? «Цанков с почтением повторяет то, что уже говорил княжне. Он уверен, что царь одобрит их акцию. «Я уже не царь, — лукавит Борис. — После случившегося, что остается от прерогатив главы государства, от его права обдумывать каждый шаг и поступать в соответствии со своим разумом и интересами народа? Я уже не царь, господа». — «Вы — царь болгар, ваше величество, никто не дерзнет это оспаривать!» — восклицает премьер. Монарх, хитря, возражает! «Когда установленный законами порядок нарушается, функция главы государства лишаются смысла». Начинается спор без конца и края. Первым не выдерживает Цанков. Он ставят вопрос прямо: с кем царь, с армией или против. Жребий брошен, новое правительство выполнит свой долг и без монарха. Последствия этого падут на династию. Цанков достает заготовленные указы и кладет их на стол. Общее молчание. Наконец Борис со словами; «Помогай вам бог, желаю успехов нашему отечеству, прошедшему черев столько испытаний», — подходит к столу и подписывает указы. Данков просит царя немедля вернуться в Софию. Борис обещает, прощается и исчезает в своих апартаментах. Все! Теперь проанализируем: эпизод в «парке Враня» — комедия или действительное стремление не участвовать в событиях?
— Умелая комедия! — горячо восклицает «Цветков».
— А дружеский визит в сопровождении сестер к Стамболийскому, интерес к его работе и новым проектам?
— Машина переворота пущена, и Борису это известно.
— Доказательства?
— Операция началась в три ночи. Телефонная связь в руках путчистов. Столица спит. Если бы Борис не знал о перевороте, он спал бы во дворце, а не прятался в парке.
— Логично. Кто же извещал его о событиях?
— Без сомнения, Вылков и Калфос, те самые, что решительно отказались от участия в новом кабинете.
— Скорей всего они. Так... А почему Борис прятался от Данкова?
— Пребывание его в лесном тайнике, как мне кажется, имело две задачи. Свидетельствовало о непричастности к перевороту и позволяло дождаться победы той или иной стороны. Он только играет в нерешительность. Это неколебимый человек. Для своих тридцати лет личность незаурядная. Действует умно, расчетливо, очень тонко, политически дальновидно.
— Лавирует, умело руководя и Стамболийским, и Данковым, и «Военным союзом».
— Против газетных утверждений одинаково далек я от германофильства, и от англо-саксонской ориентации. Ищет дешевой популярности, ловко изображает «народного царя», любимца народа. Фаталист: ездит повсюду без охраны. Чрезвычайно скрытен.
— Мудро. Ты хорошо изучил своего монарха. Итак, в Болгарии власть захватила реакция. Думаешь ли о реальном сопротивлении со стороны Земледельческого союза и компартии, их способности поднять народ?
— Если земледельцы и компартия договорятся. Там много расхождений.