Соль жизни
Шрифт:
Увидев призрак отца, госпожа Коно переполошилась, приехала в Токио. Там она убедилась, что отец был у нее в час своей смерти.
Я осмотрел гостиную в доме Коно, но узнать, какой дорогой пришел и ушел отец, возможности не было. А по какой дороге он шел из Токио в Асия в районе Кансай, где жили Коно?
Я не знаю, кто додумался до того, что есть река смерти. По я твердо уверен в том, что и вправду жизнь от смерти отделяет нечто, похожее на реку. Есть люди, которые эту реку видели: они думали, что уже умерли, но потом оживали. Перед тем, как перебраться через эту реку, отец и решил навестить Коно.
Один из моих друзей видел реку
А за спиной старшего брата струилась эта белая река. Кадзуро уже было хватался за протянутую ему руку, но в последний момент передумывал, говорил, что у него здесь еще куча дел, и оставался лежать на койке.
«Не знаю уж, что меня останавливало, но только я знал, что если он возьмет меня за руку и я перейду через реку, все будет кончено. Река блестела, она была похожа на белую ленту, и я помню, что подходил к ней совсем близко».
Мой младший брат Юдзиро рассказывал мне, что тоже подходил к этой реке. Он заболел диковинной и страшной болезнью — аневризмой, и находился буквально на пороге ада. Для участия в регате я в то время уехал довольно далеко — в Огасавару. В то время нормальных телефонов там не было, я разговаривал по «воздушке», слышно было плохо. Главный врач токийской больницы разъяснил мне, что это за болезнь, сказал, что исход операции непредсказуем, а потому решение об операции должен принимать близкий родственник, желательно мужчина, в связи с чем он просит меня срочно вернуться в Токио. Слушая его взволнованный голос, я понял, что дела плохи.
В чем суть этого заболевания? Из-за атеросклероза стенки аорты теряют эластичность и становятся дряблыми, происходит расширение аорты или выпячивание какой-то ее части. Истончение стенок приводит к внутреннему кровоизлиянию, происходит отрыв части сосуда. Именно это и случилось с братом. Я в этих делах ничего не понимал, но даже мне было ясно, насколько это опасно. Куда изливается кровь после разрыва внутренней стенки сосуда? Если внешняя стенка не выдерживает давления крови, тогда грудная клетка и брюшина заливаются кровью…
Аневризму часто называют «шишкой». Если налить в пакет воды, он, естественно, раздувается. То же самое происходит и с сосудами: кровь не находит достаточного выхода, и стенка сосуда становится похожа на шишку. Так продолжается до тех пор, пока «шишка» не прорвется.
У Юдзиро аневризма образовалась в трех сантиметрах от сердечного клапана. После разрыва произошло кровоизлияние в нижнюю часть туловища — разрыв произошел на участке в 35 сантиметров, так что в районе поясницы образовался огромный тромб. Поскольку из-за давления, создаваемого аневризмой, были в значительной степени заблокированы сосуды, отходящие от аорты, то кровообращение стало чрезвычайно затруднено. Вместе с ужасными болями в пояснице наблюдалась дисфункция почек, у брата началась уремия. Перед тем, как он впал в кому, стенка аорты, превратившаяся в кровяной мешок, чудесным образом прорвалась в нижней части. Кровь, запертая
Если сделать операцию в течение трех дней после образования аневризмы, то вероятность успешного исхода — более десяти процентов. Если и сегодня случится приступ, то вероятность успеха составляет более пяти процентов. Но если не предпринимать ничего, то артерия отрывается от сердечной мышцы, и смерти избежать нельзя.
Если приступ случится сегодня, то следует ли предпринимать операцию, зная, что вероятность успеха — меньше пяти процентов? И врачам, и нашим женщинам принять такое решение трудно, поэтому врач и обратился ко мне.
Стабильное состояние продолжалась пять дней, но эхограмма показала серьезные изменения в сердечной мышце. Ждать было больше нельзя, операция стала неизбежной.
Со времени последнего кризиса прошло всего пять дней. Главврач не стал говорить о процентах, он просто сказал, что со своей стороны он сделает все возможное, но из консультаций с другими специалистами я выяснил: вероятность выживания — меньше двадцати процентов.
Брат оправился от мучительного приступа, он не знал, что с ним, и скучал. Те, кто видел его после того, как ему вкололи наркоз, не могли себе и представить, что перед ними находится смертельно больной человек.
Не знаю, что означает девятичасовая операция для самого пациента, но все мы — не только родственники, но и просто пришедшие навестить брата — молились за него.
Я почти не помню, как я провел эти девять часов. Я только помню, что мне захотелось спокойно помолиться у семейного алтаря, и мы с женой съездили домой.
В ходе операции состояние Юдзиро изменилось. До сих пор существовала изрядная вероятность, что он умрет, но после девятичасового ожидания нас известили, что операция прошла успешно и теперь брата отправили на шестой этаж в палату интенсивной терапии.
Я увидел брата на следующий день после операции. Действие наркоза только что кончилось, и к нему вернулось сознание. Перед тем, как я отправился к нему, врач с некоторой озабоченностью обратился ко мне как к представителю всей семьи. Он сказал, что момент выхода из столь длительного наркоза чрезвычайно важен: если пробуждение будет неполным, это может иметь нежелательные последствия. Поэтому он попросил меня не стесняться и говорить с братом предельно громко, побуждая его к ответной реакции и полному возврату сознания.
Брат очутился на операционном столе, не имея представления о серьезности своих проблем. Мы ужасно нервничали, когда провожали его; он же и теперь выглядел как всегда — безразличным. Тем не менее девять часов, в течение которых его резали и кромсали, не прошли даром: вид его напоминал о туше коровы, висящей в мясной лавке. Смотреть на него было тяжело: из рук, носа, рта и шеи торчали какие-то трубочки, ведущие к приборам; он был опутан этими проводами, что делало его похожим на дурно сделанного кибера.