Соль. Рассказы
Шрифт:
Только положила трубку, но не успела вернуться к пылесосу – опять звонок. Опять пришлось отложить уборку.
– Алло! Алло!.. Ничего не слышно!
Дина положила трубку. Но кто-то упорно дозванивался по межгороду. Одной рукой убирая пыль, другой Дина опять взяла трубку.
– Алло? Алло! А?.. Ругачево? Из Ругачева? Слушаю вас! Говорите! Гастроли? Хм… Но примадонна… Видите ли, все гастроли на год вперед уже расписаны. Пренебрежение? Нет, ну зачем вы так? Конечно, я знаю ваш город! Да я сама из Ругачева! Ой!!! – Дина вскрикнула, потому что обрезалась. И у нее от порезанного пальца по ладони растеклась дорожками кровь.
Она замерла, тупо глядя на льющуюся кровь,
– Ругачево… Да, я пошутила. Конечно, из Петербурга родом. Вы что, биографию мою не читали? Да, я слышу вас! Приеду! Записываю: Ругачево! Гастроли в Доме культуре! Что? В бывшем? В бывшем что – доме? Или бывшей культуре? Да, вы мне просто адрес дайте! Впрочем, какой адрес? Приготовьте номер люкс в лучшей гостинице… Но откуда в Ругачеве лучшая?.. Наверное, все та же – трехэтажная на углу Урицкого и Воровского, рядом с тупиком Подбельского. Я же вам говорила, как свои пять пальцев…
Одновременно перевязывая порезанный палец, начиная раздражаться на излишнюю провинциальную обстоятельность позвонившего человека, она уточнила:
– Трансфер?.. Да уж. Пожалуйста! Буду!
Дина положила трубку. И решительно распахнула дверцы стенных шкафов, отчаянно смело расшвыривая те самые, только что убранные ею же роскошные платья примадонны. Достала ее парики и, поставив перед собой фото, как бы в диалоге с нею начала загримироваться «под нее», приговаривая:
– Да нет уж, милочка! Мы с тобой ровесницы, просто я до этих лет с мозгами и здравой памятью дожила. Поэтому все отлично помню! А ты свою, видимо, под наркозами со своими липосакциями и подтяжками в институтах красоты оставила! Все помню!!! И что начинали мы с тобой в студгородке – все пополам, и друг дружку на выездных концертах заменяли. Вот, правда, подруга дорогая, ну не заменить тебя было в постели с олигархами… Вот что правда, то пра-а-авда! Тут, подруженька, ты супер! Тебе равных не было и нет! Это точно! А… уж олигархи, хм… Это теперь они олигархи, а тогда… ха!
Дина посмотрела в зеркало на свой грим, и стало ясно, что она очень довольна своей работой. Полное сходство. И припомнилось Дине:
– Дом культуры в Ругачеве. Там все начиналось. Наш хор. И первая любовь… Мишка! Как играл на разбитом и расстроенном рояле! Холод, запах пыли, сквозняки… но его Бетховен летел над всем этим! Высоко-высоко! И надежды, надежды… Да, бред я затеяла… Бред. Нет его там. Нет и быть не может. Он же в Москве, в консерваторию поступил… Не вернется же он в Ругачево. А вдруг… И где и зачем его искать? Жизнь прошла… – бормотала Дина, укладывая вещи, то ли пытаясь саму себя отговорить, то ли еще почему-то.
Но очень скоро Дина уже тащила чемодан к лифту. Так же продолжая себя уговаривать не отступать, решиться на авантюру:
– Да, вернуться всегда успею! Посмотрю родное Ругачево. Может быть, счастливой себя почувствую? И моя «жысть» покажется мне раем? А то: «Нет, мы не ровесницы!»
Всем не верилось, что приглашение принято примадонной! Местная администрация городка толпилась на платформе ругачевского железнодорожного вокзала, ожидая примадонну.
Такое событие в Ругачеве! Даже местный духовой оркестр был наготове с отрепетированными ее шлягерами, хитами за последние лет тридцать.
Поэтому, когда она возникла в чернеющем проеме выхода из вагона, Дину, без согласованной заранее отмашки, вся местная администрация и все зеваки на перроне встретили овацией и радостными возгласами. Крупно восторженное лицо Дины потом еще долго украшало
Дина, стараясь удержать все подаренные ей букеты, посмотрела через цветы пристально в сторону попрошайки, чуть приспустив большие темные очки…
– Дина! Это ты… вернулась?! Дина!!! – закричал ей попрошайка-баянист.
Все тотчас затуманилось в глазах Дины. Она очнулась и поняла, что поет в умопомрачительной красоты концертном платье, стараясь устоять на ногах, на высоченных каблуках на крыше трясущегося вагона. Здесь же рядом звенел и трясся кронштейн со множеством сверкающих стразами концертных платьев. Рядом Мишка с распахнутым роялем за спиной сидит на табуретке с баяном. Его неистовый Бетховен на баяне рвет душу от накатившего рыданья. И вот наконец-то они вдвоем на крыше этого вагона едут, мчатся… Как хорошо!!! Все равно куда, только бы вместе. Вместе навсегда! Дина поет, но отчего-то беззвучно. Но она только знает, что это явно что-то в стиле диско. Но звука нет! Она старается и напрягается, но не слышит звука своего голоса. Она современно пританцовывает… А вокруг мелькают Париж, Нью-Йорк, Токио, Бразилия, Сейшелы, пирамиды и т. д.
«Не хочу просыпаться!» – отчетливо пронеслось в ее голове.
Малюлик
Допив кефир, Саша поставил стакан на табуретку рядом с диваном. И, погружаясь в воспоминания, словно в речку жарким июльским днем, опять задремал. Его рука свесилась с дивана, и он ощутил давно забытую нежную шелковистость изящного изгиба спины Малюлика, которого он ласково погладил. Малюлик, левретка на хрупких, суетливо дрожащих лапках, в ответ преданно лизнул Сашину руку.
«Странно, откуда тут взялся Малюлик? Ведь это так давно было! Как хорошо, что Малюлик опять со мной!» – подумал Саша, пытаясь приподнять Малюлика с пола, чтобы положить его рядом с собой на диван. Но вместо тепла серо-бежевой шерстки Малюлика с распахнутыми, как крылья для полета, ушами его рука задела и сбила пустой стакан из-под кефира, с грохотом упавший с табурета на пол. Отчего Саша резко проснулся с досадой, что этот сон так внезапно оборван.
А он так обрадовался, увидев Малюлика! И вспомнилось Саше, как он впервые увидел Малюлика. Тот был на поводке, который вместе с другими поводками, застегнутыми на грациозных шеях остальных левреток, крепко держала в руках Ольга, занимавшаяся разведением левреток для продажи в элитном клубе собаководов. Трудно теперь вспомнить, кто сильнее очаровал Сашу с первого взгляда: Малюлик с его трогательно-нелепым белым пятном на боку и неравномерными белыми «носочками» на трех лапках и ровного цвета шерсткой на левой передней лапке или строгая холодная красота белокожей и сероглазой Ольги, задумчиво курившей, держа сигарету тонкими пальцами, с печальным взором, обращенным куда-то вглубь себя.
Саша подошел к ней, хотя и спешил. И сразу же обратился к Малюлику, нарочито вежливо попросив познакомить его с хозяйкой этой изумительной стаи левреток, которую Саша назвал «ваш прекрасный букет левреток», обращаясь к ней. И хотя Малюлик так и не выполнил его просьбу, зато Ольгу сразу развеселило то, как обрадовался ее Малюлик беседе с незнакомцем, отчего его ушки затрепетали, а сам он стал нежно тереться о джинсы Саши. Они разговорились так легко и непринужденно, что Саша оказался приглашен на чашечку кофе вечером этого же дня.