Солдат и пес. Книга 1

Гуров Валерий Александрович

В кабинете царил странный, сложный, но приятный запах букета медикаментов. Александр же Александрович занимался тем, что разбирал и раскладывал какие-то ветхие, пожелтевшие бумажки, при этом недовольно бурча — скорее всего, нелестно отзываясь о медицинской бюрократии, которая на самом деле вещь лютая.

— А, Сергеев… — увидел он меня, — входи… Ты же из подразделения Смольникова?

— Так точно, ВВКС.

— Ты эти уставные словечки можешь бросить. Я же лицо штатское.

— Привычка!

— Ну, что

верно, то верно… Как в собаководы-то попал?!

Вот черт. Прямо в ту сторону попер, где моя почва зыбкая… Впрочем, я не лаптем щи хлебаю.

— Толком не знаю, но думаю, что по психологическим показателям.

— О как! А что, у вас проверка была какая-то? Тесты?.. Что такое тесты Роршаха, знаешь?

— Отдаленно. Слышал звон, не знаю, где он… Нет, прямо такого не было, но вообще же видно, кто есть кто. Ну вот, думаю, так вот понаблюдали, понаблюдали, выбрали тех, кто с самой устойчивой психикой. Кто сможет работать с животными… Нас троих таких отобрали, — на голубом глазу соврал я.

— Да ты что?! — фельдшер оживился. Явно я попал в какую-то его чувствительную жилку. И он внезапно забросал меня вопросами: а как наблюдали, какие вопросы задавали? Проводили индивидуальные беседы, было дело?.. Я даже вдохновился, будучи поставлен в позицию сочинителя, про индивидуальную беседу сказал, что «говорили один раз, какие-то незначительные вопросы задавали, я так и понял, что это для отвода глаз, а на самом деле прощупывали разные способности…»

Ну, здесь я вошел в зону рискованного легендирования, но вышел из нее с блеском. С ходу сочинил разговор с неким вымышленным майором, который якобы расспрашивал меня о моих предпочтениях, увлечениях, о том, как я учился в институте, с кем дружил…

Сан Саныч слушал с сильнейшим интересом. Выслушав, сказал:

— Да! Психология — моя неосуществленная мечта. Хотел этим заняться, да покуда с хотелками своими нянчился, жизнь-то и того… Ждать не стала. Теперь только и остается как хобби, что ли.

Тут я ощутил, что передо мной приоткрывается некое окошко возможностей. Нужно лишь не ошибиться! Не промахнуться! Правильно использовать эту возможность.

Я аккуратно улыбнулся:

— Тренируетесь на окружающих?

Сказал я это намеренно расплывчато, но он сразу схватил суть.

— Гм!.. Ну, тренируюсь-не тренируюсь, но присматриваюсь. Анализирую. Делаю выводы. А что, это тебя интересует?

— Да я просто не представляю, как психология может не быть интересной!

— Ха! Тут я с тобой согласен… Так, где твоя сотая форма?.. Ага, вот она.

— У меня все в норме.

— Судя по записям, да. Но осмотр не помешает. Давай-ка я тебя прослушаю. Вреда не будет… Так ты говоришь, интересуешься психологией?

— Так, любительски.

Я подставил спину под его фонедоскоп. Ощутил приятно-прохладное прикосновение металлического кружочка.

—

Глубоко дыши! Еще глубже.

Так он выслушал меня, вынес вердикт:

— Ну, как будто и вправду ты в порядке. Внешне… Тоже. Закрой глаза! Вытяни руки. Коснись левой рукой кончика носа… Очень хорошо.

Ну и так далее. По всем параметрам я выходил в полном здравии, а по росту попал в категорию «субгигантов», по мнению фельдшера.

— В ростовые игры играл? — спросил он. — Баскетбол, волейбол?..

— Баскетболом занимался, но не очень. Так, для общефизического развития. А психология — да, подумываю даже, не заняться ли этим после службы. Но пока интерес у меня практический.

И я поведал, что мне, как подчиненному, очень интересно было бы знать нрав своих начальников — офицеров в первую очередь. Что они представляют собой как люди, как характеры. Какие у них особенности, слабые стороны… Короче говоря, мне интересен научный подход к выстраиванию отношений с теми, от кого мне предстоит зависеть еще полтора года.

— Вон ты куда хватил!.. — протянул с интересом медик. — А сам-то уже присмотрелся к кому-нибудь? Мнение сложилось?

— Да, — твердо сказал я. — К Смольникову.

И я постарался изложить все, что думаю о нашем комвзводе. В позитивном, разумеется, ключе. А что о нем негативного-то скажешь? Ничего, по сути. Нормальный мужик.

И я сделал вид, что увлекся, распалился:

— Но тут более-менее понятно, я с ним все время в контакте… А вот что насчет остальных?! Очень интересно было бы знать ваше мнение. Как профессионала.

— О! Ну ты сказал!.. Хотя, врать не буду, наблюдал. Присматривался. Очень интересная тема.

— Сан Саныч! Ну расскажите! Все умрет между нами. Могила!

— Могила, говоришь?

— Как гробница Чингисхана!

— Ух ты!.. Ладно, так и быть. Тут ты прав, кое какие наблюдения у меня есть.

Я понял, что сыграл очень удачно. Посадил фельдшера на любимого конька. Он начал говорить, а я слушал, стараясь не упустить ни слова.

По словам нашего медработника, он не просто наблюдал за сослуживцами, а даже делал пометки, нечто вроде дневниковых записей, которые анализировал. И уже на основании этого анализа делал выводы.

И вот тут самое главное!

Психологически Александра Александровича из всего контингента заинтересовали четверо. Именно в них он увидел загадочные душевные глубины, можно сказать, Марианские впадины. Двое — это солдаты, ныне уже дембеля…

— Не знаю, что с ними на гражданке стало, но очень хотел бы узнать. Очень! Мне кажется, с ними просто должно что-то случиться. А может, и нет, может, уже что-то случилось. Допускаю, что один или другой в детстве или в подростковом возрасте пережили что-то страшное, о чем никому никогда не говорят. Но это не обязательно, конечно…