Солдат Кристалла
Шрифт:
Он вздохнул.
– Это – легко преодолимая попытка выиграть битву хитростью, а не за счет реальной силы вооружений. Модель, если никто не вмешается, не отреагирует достаточно долго, поскольку ей положено исходить из реальной ситуации и стремиться к заранее поставленной цели…
Он смотрел на экран еще несколько мгновений.
– Нет, глупые зеленые, – пробормотал он, – вы слишком зарвались…
А потом он внезапно рассмеялся и положил обе руки на экран, закрыв часть игры.
– Прошу прощения, пилот. Если этому сейчас учат
В этот момент мимо них прошла еще пара военных в мундирах: лица под аляповатыми татуировками выглядели оживленными. Они тоже шли в странном ритме разговора, который ей не удалось уловить.
Кантра посмотрела на Джелу и кивком указала на прошедших.
– Они местные? – спросила она.
– Я не смог разобрать их знаки…
– Я тоже. Но у меня хороший слух – а я не смогла уловить ни слова из того, что они говорили.
– Я отвлекся, – виновато признался он. – Но по поводу вашего вопроса могу сказать, что они не «местные», судя по татуировкам. А в ответ на то, что вы имели в виду – да. Они чувствуют, что они здесь дома, и поэтому говорят на том языке, на каком принято говорить в армии, а он не из тех, с какими вы могли быть знакомы.
Она передвинулась на слишком большом стуле – и поняла, что размер стула рассчитанна такого вот высокого военного. Повернувшись, она поймала взгляд бармена и помахала рукой.
– Если они хотят носить на лицах татуировки, – сказала она Джеле, – и говорить на своем языке, то обычному гражданскому будет трудно питать к ним симпатию. Если позволено будет заметить.
Он на секунду отвел глаза, осматривая зал, как ей показалось. А потом снова посмотрел на нее и чуть дернул плечом:
– Смотрите сами. Есть группы с татуировками, есть без татуировок. Есть одиночки того и другого вида. Я полагаю, вам хватит наблюдательности, чтобы увидеть…
– Точно. Я вижу, что есть только одно место, где можно увидеть татуированных и нетатуированных вместе…
Она завершила осмотр помещения, снова посмотрела на Джелу, обозначив свободной рукой «условно», наблюдая, как шумная компания шагает вниз по пандусу к большому игровому полю.
– Условно, потому что они там внизу не то чтобы вместе – они конкурируют…
«Условно», – согласился он на языке знаков.
В этот момент высокий и чрезвычайно прямой мужчина в почти что настоящем мундире подошел к их столику.
– Товарищи, – начал он, обращаясь к Джеле, но потом пристально посмотрел на Кантру. – Товарищ и дама, – поправился он. – Что мы можем вам предложить?
Лицо Джелы приобрело выражение, которое Кантра опознала как «за один шаг до опасного». Он решительно сказал:
– «Пилоты» вполне подойдет, товарищ. Наступила пауза – а потом жест в виде салюта.
– Пилоты, – согласился он достаточно вежливо. – Пьете или едите?
Кантра быстро сделала знак «твой выбор», и Джела без колебания сказал подавальщику:
– Любимое
После короткой паузы – но до того, как был задан вопрос – он добавил:
– Пива – кувшин.
Кувшин был большой, а пиво хорошее, но при всем этом Кантра была не слишком довольна тем, что ее второй пилот столько времени тратит в «Однодневной битве» за ее счет. В переносном смысле за ее счет, поскольку у него не хватило соображения понять, что ей захочется как можно скорее вернуться на корабль. В конце концов, сколько этот возможный, но недоказанный «гонец» станет ее разыскивать?
Она думала, что они пропустят пару стаканов… Но теперь речь пойдет о четырех-пяти на каждого, если она выполнит свое обещание. А она, разрази ее гром, не намерена своего обещания не выполнить.
Сыр оказался пристойным и хлеб – тоже. Пиво оказалось более чем приемлемым. И, к сожалению, то же можно было сказать об обществе.
– Не слишком любите батальное искусство? – спросил Джела, правильно истолковав ее реакцию на чересчур типичный образчик такового, висящий позади барной стойки.
Она повела плечом и сделала еще глоток пива.
– Не питаю склонности к этой школе, – ответила она. – Может, существует другая?
Он потратил пару мгновений, чтобы рассмотреть картину.
– Возможно. Но если и существует, то все они учились писать одно и то же в одной и той же манере.
Он потянулся к тарелке и положил кусочек пряно-острого сыра на ломтик темного хлеба.
– А что вызывает ваше неудовольствие? Если этим можно поделиться.
– Ну, если оставить в стороне сюжет, то цвета слишком кричащие. Их слишком мало. Масштаб и пропорции фигур нарушены…
Она услышала, что в ее голосе начинает звучать страсть, и охладила ее глотком пива, сделав виноватый жест рукой.
– Нет, – сказал он, – продолжайте. Меня такие вещи интересуют. Считайте, что это хобби.
– Все зависит, – медленно проговорила Кантра, – от того, какой цели должно служить это искусство. Мои слова насчет того, что некая картина слишком пестрая или слишком… примитивная – это следовало бы сопоставить с вопросом о намерении художника. Если бы я была честным критиком – а вы видите, что это не так, – мне следовало бы говорить о том, удалось ли этому оскорбителю вкуса донести свою мысль.
Стакан Джелы остановился на полпути ко рту. Он впился взглядом в ее лицо. А потом, на ее глазах, он повернул голову и удостоил обсуждавшуюся картину долгим пристальным взглядом.
Кантра взяла хлеба с сыром, гадая, что происходит у Джелы в голове.
– Я понял, о чем вы говорите, – сказал он спустя несколько мгновений и наконец сделал глоток. А потом еще один. – Я никогда не думал об искусстве с точки зрения намерения.
Он улыбнулся, а его пальцы быстро шевельнулись. «Ваш должник».