Солдат не спрашивай
Шрифт:
— Что ж, это верно, — Он слегка улыбнулся, — Но мы солдаты, и они тоже.
— Я не думаю, что они считают так же.
Он едва заметно покачал головой:
— С чего вы это взяли?
— Я знаю их, — ответил я. — Я попал к ним, когда находился между линиями фронта у Молона, на Новой Земле, три года назад. Вы помните ту войну.
Я легонько постучал по своему несгибающемуся колену.
— Меня подстрелили, и я не мог передвигаться. Кассидане, находившиеся рядом со мной, начали отступать. Это были наемники. А противостояли
Я замолчал, отпил виски. Затем поставил стаканчик на стол. Грэйм сидел, словно ожидая чего-то.
— Среди них был молодой кассиданин, новобранец, — продолжил я. — Я готовил серию репортажей о той кампании: взгляд на войну отдельной личности. И я выбрал его в качестве личности. Это был естественный выбор. Видите ли, — я снова глотнул виски и опустошил стаканчик, — моя сестра — она младше меня — переехала на Кассиду за два года до того по контракту и вышла за него замуж. Это был мой зять.
Грэйм забрал стаканчик из моей руки и снова наполнил его.
— На самом деле он не был военным, — продолжил я, — Он занимался фазовой механикой, но во время очередной аттестации недобрал баллов как раз в то время, когда Кас-сида должна была по контракту предоставить войска Новой Земле.
Я вздохнул.
— Одним словом, в конце концов он оказался на Новой Земле во время той самой кампании, о которой я готовил репортажи. Мне удалось добиться, чтобы его прикрепили ко мне в качестве помощника. Мы оба считали, что так будет лучше для его безопасности.
Я снова глотнул виски.
— Но, — произнес я, — вы знаете, всегда ведь можно найти тему поинтереснее где-нибудь в зоне боевых действий. И однажды мы оказались как раз в таком месте, когда отступали войска Новой Земли. Игла пробила мое колено. Надвигалась бронетехника квакеров, и становилось жарко-вато. Солдаты, находившиеся с нами, отступили в тыл, но Дэйв попытался нести меня, считая, что бронетехника просто поджарит меня прежде, чем они заметят, что я — не военный. Что ж, — я еще раз глубоко вздохнул, — разведподразделение квакеров наткнулось на нас и доставило на какую-то поляну, где уже находилось довольно много пленных. Через некоторое время появился сержант — настоящий фанатик, высокий, изможденный, примерно моего возраста — с приказом подготовиться к новой атаке.
Я остановился и снова отпил, но не почувствовал вкуса виски.
— Это означало, что они не могли оставить людей для охраны пленных. Им пришлось бы отпустить их одних в собственный тыл. Сержант заявил, что этого нельзя допустить.
Грэйм по-прежнему внимательно наблюдал за мной.
— Я не сразу понял. Я не понял даже тогда, когда все остальные солдаты начали возражать ему.
Я поставил стаканчик на стол рядом с собой и уставился на стену офиса, и перед моими глазами снова встала та же картина — так ярко, словно я видел ее в окно.
— Я помню, как сержант неожиданно выпрямился,
Я посмотрел на Кенси Грэйма, сидящего напротив меня, и снова встретил его внимательный взгляд. Маленький стаканчик с виски просто тонул в его огромной ладони.
— Вы понимаете? — спросил я его. — Раз пленники не были квакерами, то он просто не считал их за людей. Как будто они существа низшего порядка, и поэтому их можно убить.
Я неожиданно содрогнулся.
— И он сделал это! Я сидел, прислонившись к дереву, в полной безопасности — на мне была униформа корреспондента — и наблюдал, как он их расстреливает. Всех. Я сидел и смотрел на Дэйва, он смотрел на меня, а тут этот сержант взял и застрелил его!
Неожиданно я смолк. Просто раньше я не мог рассказать никому, кто бы понял, насколько беспомощным я был тогда. Но что-то в Грэйме подсказало мне, что он поймет.
— Да, — тихо произнес он мгновение спустя, снова наполнив мой стаканчик, — Все это очень плохо. А этого сержанта отдали под трибунал за нарушение кодекса наемников?
— Да, но слишком поздно.
Он кивнул:
— Но ведь они не все такие.
— Но подобных ему вполне достаточно, и именно поэтому квакеров так не любят.
— К сожалению, это так. Что ж, — он слегка улыбнулся мне, — мы постараемся и не допустим подобных инцидентов в этой кампании.
— Скажите мне кое-что. — Я опустил свой стаканчик. — Подобные инциденты — как вы это назвали — когда-либо с самими квакерами происходили?
Что-то изменилось в атмосфере офиса. Наступила небольшая пауза, прежде чем он ответил.
— Нет, не происходили.
— Почему же? — снова спросил я.
И тут я понял, что слишком форсировал события. Я сидел и разговаривал с ним как с обычным человеком, позабыв, кто он на самом деле. Он был дорсайцем — с одной стороны, таким же человеком, как и я, с другой — всю жизнь его, как и многие поколения его предков, обучали и тренировали, чтобы он отличался от других.
Грэйм не изменил ни тона своего голоса, ни позы, но почему-то мне показалось, что он отодвинулся от меня туда, на холодную каменистую землю, куда я мог попытаться добраться только на свой страх и риск.
Я вспомнил, что говорили о его народе, населявшем эту маленькую, холодную, покрытую горами планету. Утверждали, что, если дорсайцы решили бы отозвать всех своих воинов, служивших на других мирах, и затем бросили вызов этим мирам, даже объединенное могущество всех остальных планет не могло бы противостоять им. Раньше я никогда этому не верил. Правда, я никогда об этом и не задумывался. Но сейчас, сидя здесь и чувствуя, что происходит в комнате, неожиданно я осознал, что это — правда. Я просто физически ощутил это, словно ветер с ледника вдруг подул мне в лицо. И тут он ответил на мой вопрос.