Солдат не спрашивай
Шрифт:
— Мне необходимо увидеть командующего, — выпалил я, как только выбрался из машины, прежде чем они смогли задать мне хотя бы один вопрос.
— По какому делу? — спросил один из них. — Этот аэрокар не должен здесь находиться, так же как и вы.
— Я должен немедленно увидеть командующего Блэка, — проговорил я, — Я не оказался бы в этом аэрокаре, с эмблемой экзотов, если бы в этом не было крайней необходимости.
Они не могли не понимать, что причина, по которой я хотел увидеть
И вот я оказался с ним лицом к лицу.
Он надевал свое боевое снаряжение почти так же, как это проделывал Грэйм. Только на Кенси это снаряжение выглядело несколько игрушечным. Для худощавой фигуры Джэймтона оружие казалось несколько громоздким.
— А, мистер Олин, — кивнул он.
Я пересек комнату и подошел к нему, одновременно вытаскивая послание из кармана. Он полуобернулся ко мне, одновременно продолжая застегивать снаряжение.
— Вы собираетесь выступать против войск экзотов, — констатировал я.
Он согласно кивнул. Я никогда еще не стоял к нему так близко. И наконец вместо обычного спокойствия смог заметить слабый призрак усталой улыбки, тронувшей на секунду уголки его четкого, прямого рта на смуглом молодом лице.
— Это мой долг, мистер Олин.
— Какой там долг, — усмехнулся я, — Ваши правители на Гармонии уже списали вас со своих счетов.
— Я уже говорил вам, — холодно ответил он. — Избранные Господа не предают друг друга.
— Вы в этом уверены? — спросил я.
И снова я уловил призрак усталой улыбки.
— Это тот предмет, в котором я разбираюсь лучше, чем вы, мистер Олин.
Я посмотрел ему в глаза. Они были усталыми, но абсолютно спокойными. Я отвел взгляд в сторону и на столе увидел уже знакомую мне солидографию.
— Ваша семья? — поинтересовался я.
— Да, — ответил он.
— Мне кажется, вы должны были бы подумать о них хоть сейчас.
— Я думаю о них довольно часто.
— И тем не менее все равно собираетесь выступить и погибнуть.
— Все равно, — подтвердил он.
— Конечно же! — воскликнул я.
Я пришел сюда совершенно спокойным и полностью контролировал себя. Но сейчас меня начало трясти.
— Потому что все вы, квакеры, лицемеры. Вы настолько лживы, настолько погрязли в своей собственной лжи, что, если кто-нибудь отнимет ее у вас, ничего не останется. Разве не так? Вы лучше умрете, чем признаете, что подобное самоубийство вовсе не самое великое деяние во Вселенной. Вы лучше умрете, чем признаете, что полны сомнений, как и любой другой человек, и что вы тоже боитесь.
Я вплотную подошел к нему. Он не шевельнулся.
— Кого вы пытаетесь одурачить? — спросил
Тут я сунул ему под нос послание.
— Читайте!
Он взял его. Я задержал дыхание на целую минуту, пока он изучал его. Выражение его лица не изменилось. Затем он вернул его мне.
— Хотите встретиться с Грэймом? — предложил я, — Мы могли бы свободно пересечь линию фронта в машине посланника. Вы сможете договориться о капитуляции, прежде чем начнется стрельба.
Он покачал головой и посмотрел на меня как-то странно, с выражением, которое я никак не мог определить.
— Вы хотите сказать — нет?
— Вам лучше всего остаться здесь, — ответил он, — Над боевыми позициями даже эту машину могут обстрелять.
И он повернулся, собираясь уйти.
— Куда вы? — закричал я на него. Я обогнул его и поднес послание к его глазам, — Это — реальность. Вы не можете закрыть на это глаза!
Он остановился и посмотрел на меня. Затем с силой отвел мою руку с зажатым в ней посланием. Его пальцы были тонкими, но гораздо сильнее, чем я думал, ибо моя рука опустилась против моей воли.
— Я знаю, что это реальность. Я должен предупредить вас, мистер Олин, чтобы вы больше не мешали мне. Я должен идти.
Он обошел меня и направился к двери.
— Вы лжец! — закричал я вслед ему.
Он продолжал идти. Я должен был его остановить. Я схватил стоявшую на столе солидографию и с размаху швырнул на пол.
Он повернулся ко мне и посмотрел на валяющиеся у моих ног осколки.
— Вы делаете то же самое! — заорал я, указывая на них.
Он без единого слова вернулся, нагнулся и аккуратно собрал осколки. Положил их в карман и снова выпрямился. Когда я увидел его глаза, у меня перехватило дыхание.
— Если бы не мой долг, — начал он тихим ровным голосом… и замолчал.
Я увидел, как его глаза вдруг расширились. Жажда убийства, явственно читавшаяся в них, сменилась чем-то похожим на удивление.
— Так у тебя, — тихо произнес он, — у тебя нет веры?
Я открыл рот, чтобы хоть что-то сказать. Но произнесенные им слова остановили меня. Я стоял, будто мне нанесли сильнейший удар в живот, и не мог вымолвить ни слова. Он пристально смотрел на меня.
— Почему вы подумали, — спросил он, — что это послание заставит меня изменить решение?