Солдат… не спрашивай!
Шрифт:
– Да это же Каменский Михаил Федорович, генерал-фельдмаршал между прочим! – удивился в свою очередь Денисов, и напомнил, что уже рассказывал про него Александру ранее. Генерал и прежде то был, как тогда говорили, с "зайчиком в голове": то пленных французов велит пытать "а-ля Карбышев", то еще чего такого необычного учудит смотря по обстановке. Одно время Каменский был Санкт-Петербургским военным губернатором, но его вскоре попросили в отставку, не выдержали горожане "буйного ндраву". После неудачного для российской императорской армии сражения под Прейсиш-Эйлау Михаил Федорович Каменский окончательно свихнулся. У генералов такое не в редкость, по словам штабс-капитана, недавно вот Тучкова отправили лечиться от нервной горячки, а современники считали, что умнейший был человек. От командования фельдмаршала еще с зимы отстранили, теперь за главнокомандующего в Восточной Пруссии генерал от кавалерии Леонтий Леонтьевич Беннигсен, а его предшественник ездит с тех пор проверками по полкам, пугает людей почем зря. Новый главком пока ничем себя значительным не зарекомендовал, прямо скажем – не Суворов,
– Так почему же он тогда нас тут строит, а не санитаров в дурдоме?
– Ну ты братец и загнул, сказано же тебе, сие чудо природы по чину – генерал-фельдмаршал! Кто же его в скорбный дом поместит?
В 1806 году генерал-фельмаршал Каменский был вызван из очередной отставки и по требованию "общественности", назначен главнокомандующим, действовавшей против французов армии. По началу с ним связывали большие надежны, но как говорится "она не шмогла, так шмогла"… Престарелый поэт Державин хвалебной одой приветствовал "оставший меч Екатерины, булат, обдержанный в боях". Однако, по мнению более компетентных и скептически настроенных военных специалистов, "последний меч Екатерины" слишком долго лежал без дела в ножнах и от того основательно подзаржавел и пришел в негодность. Сумасшедший фельдмаршал еще долго будет чудить по тылам армии, почти до самого конца войны. Лишь в 1808 году император, внявший многочисленным просьбам военачальников, отправит его подальше в деревню с глаз долой, а там местные мужики излечат "дикого барина" кардинально – топором в лоб. На месте преступления будет поставлен каменный валун весом в 300 пудов. По делу об убийстве было отправлено в Сибирь более двухсот человек, почти вся деревня оказалась "виноватой": кого в ссылку, кого в каторжные работы почти всех "употребили".
Вернулись они обратно, полк давно стоит по стойке "вольно", отец-командир куда-то исчез… похоже псих Каменский тут еще много чего наговорил, прежде чем адъютанты его уволокли к накрытому для гостя фуршетному столу. Долго еще это происшествие нижние чины 13-го егерского этот смотр вспоминали и рассказывали потом знакомым и приятелям из других полков.
– Слышь земляк, а главный то енерал у нас кажись дурак!
– Брешешь, быть такого не могет! Ен же самим царем на должность поди поставлен!
– Истинный крест, своими ушами слыхал, а коли не веришь, пойдем к ундеру в перву роту, енерал ево ни за что стрелить велел.
…………………………………………………
Днем 5-го июня, едва только они обустроились на новом месте и разбили палатки, как поступило распоряжение сняться с лагеря и срочно двигаться на север. Оказывается – маршалу Нею надоело ждать, пока российские войска его наконец окружат и он сам перешел в наступление, захватив город Гуттштадт ранее бывший как бы "ничейным". Наконец начнется, скорей бы, не то что бы наши доблестные егеря стремились побыстрее помереть за совершенно непонятные им цели и интересы, но все уже давно устали ждать. Денек стоял прекрасный, по подсохшим дорогам полк продвигался быстро, временами справа за холмами появлялась в поле зрения голубая лента реки. Это уже не Алле, другая водная преграда, на какие богат рельеф Восточной Пруссии – Пассарга, за ней укрепились основные силы французов. Но на "нашем", на российском берегу находится только Ней со своим весьма урезанным корпусом. Вроде бы и неплохо, но удерживая в своих руках переправы противник в любой момент мог обрушиться на войска Беннигсена в любом удобном для себя месте, поэтому следовало поспешить. Тем не менее, обе воюющие стороны за исключением корпуса Нея проявляли пока странную, непонятную медлительность. Может быть погода к этому располагала, в такой прекрасный, почти летний день совершенно не хочется думать о сражениях и о смерти. Но дыхание войны уже висело в воздухе, вскоре стала отчетливо слышна отдаленная канонада, где-то впереди за лесом и холмами усиленно работала полевая артиллерия, чья вражеская или российская, поди разбери – на "голос" все пушки одинаковы. Приехал, на запыленной до самых ушей лошади, казак с запиской из штаба дивизии, теперь полк посылали на запад к Либштадту, там следовало рассыпаться в стрелки и занять какой-то неведомый сосновый лес, не обозначенный на карте. Больше посланец ничего дельного не сообщил, дескать, там сами на месте разберетесь, и стремглав ускакал прочь, только его и видели. Опять куда-то двинулись, пока добирались в третьем батальоне двигавшемся в самом хвосте колонны возникала легкая паника, кто-то из солдат заметил французов в придорожных кустах и сразу же началась беспорядочная стрельба, но вскоре нижние чины опомнились и пришли в себя. Вот и тот самый лес, три сосны и дальше сплошные заросли мелкого кустарника, остальное, похоже недавно вырубили, только свежие пни кругом зияют, французов нет и здесь и в помине, почти нет…
– Ваше благородие, мы обнаружили два трупа, вон там у кустов в дальнем конце вырубки. – Александру по долгу службы приходиться отчитываться о неприятной находке.
– Наши или французы?
– Не понять теперь уже, местные мародеры раздели убитых до белья.
– Все едино люди, возьмите в обозе лопаты и похороните их. – отдал короткое распоряжение ротный.
Артиллерия на юго-западе продолжает усиленно греметь, но теперь в грозные раскаты пушек порой добавляются серии хлопков потише, значит где-то рядом ведется и ружейная стрельба. Поступило распоряжение обустраиваться на бивак и варить кашу на обед, а Александру предстоит вместе со штабс-капитаном и двумя десятками добровольцев из числа застрельщиков отправиться в разведку.
Маленький отряд прошел примерно километр и никого не встретил, кроме одного местного мальчишки-пастушка. Денисов пытался
– Ничего страшного, господа… Помню у нас в Суздальском полку как раз и было в наличии всего 700 штыков, почитай один полноценный батальон по нынешним меркам, а тут покуда еще 800 остается! – только и нашел чем утешить подчиненных ему офицеров отец-командир.
Так вот и прошел для Сашки первый день на войне в 19-м веке. Первый, если не считать далекий Афганистан, но боже как давно это оказывается было? Даже не вериться совсем…
Утро унтер-офицер встретил в пикете почти на самом берегу Пассарги, эта река не широкая с Волгой или Камой не сравнить, да и не быстрая. Но говорят, что речка относительно глубокая, а заросшие камышом заболоченные берега создают дополнительное препятствие для переправы крупных воинских подразделений. С рассветом появились и французы, как без них? На противоположном берегу из лесочка вышел небольшой отряд и расположился точно напротив российского пикета, вероятно, противник тоже решил выставить свой пост для наблюдения за вражескими войсками. Григорий отправился было за водой к реке, и началась потеха, с той стороны открыли по нему интенсивный ружейный огонь, да еще организованными залпами бьют. Но враг старается впустую, пули тонко вжикают где-то далеко в стороне, большое расстояние и несовершенное гладкоствольное оружие не дают горе-стрелкам никаких шансов на поражение цели.
– Во гляди суки чего делают! Не дозволяют воды нашему брату воды набрать! – размахивает пустым чайником рассерженный Гришка, – Лександр чего ты на их смотришь? У тебя же ружье поди на тыщу шагов достает, али нет? Давай шуганем энтих нехристей оттудова!
И в самом деле, а почему бы перед сражением не проверить лишний раз оружие в стрельбе по реальному противнику и в боевой обстановке? Но ведь их послали сюда только для наблюдения. Постойте, а что там в уставе сказано насчет несения службы и применения оружия пикетами, ведетами и прочими какими-то нерусскими "-ами", задумался на минуту Александр – кажется ничего определенного нет. Штабс-капитан Денисов ведь постоянно сетует, что нынешний устав как святое писание, можно толковать в любом желаемом проповеднику направлении. Тем временем к требованиям Гришки присоединились и остальные "пикетчики", давай Александр стреляй, они все равно первыми начали…
Винтовка сильно толкнула прикладом в плечо, и маленькая фигурка на далеком, залитом солнцем лугу рухнула на землю, один противник определенно готов. Рядом народ только восхищенно цокает языками, материться и удивляется, такого они в свое жизни еще не видели, ведь из обычного армейского гладкоствольного ружья на дальней дистанции попасть в цель можно только чудом. Пальцы как бы сами по себе рвут грубую бумагу патрона, аккуратно освобождая пулю, по уставу требуется скусывать зубами, но вкус селитры – это на особого любителя разных извращений и Сашка после первой же пробы завел себе маленькую охотничью пороховницу, предназначенную исключительно для затравки. Затем следует слегка прибить шомполом заряд в стволе, всего два коротких заученных движения, и вскоре после нескольких простых вспомогательных операций можно стрелять снова. Выстрел, и еще один француз отправляется к Аллаху, или куда там у них положено по религии… стоп они вроде католики, или…
– Оставить пальбу! Кто приказал стрелять? Вы чьи такие, какого полка??? – неожиданно раздается командный выкрик сзади-слева, ударило точно током. Стрелявший ранее по французам из положения "лежа", Александр моментально вскочил на ноги. Увлеченный давним и любимым занятием он упустил из виду самого главного врага любого солдата, непонятно откуда подкралось к пикету "высокое начальство" в ранге генерала не меньше. Многочисленная свита штабная "адъютанты-аксельбанты" и прочие там прихлебатели тут же вьется рядом, нарезают круги как шакалы вокруг тигра. Каким образом подобная кавалькада сумела незаметно подъехать, куда остальные друзья-соратники смотрели? Да похоже все туда же, на тот дальний берег – на французов, а своих отечественных супостатов проворонили.