Солдат трех армий
Шрифт:
Им следовало бы также задуматься и над тем, что этот офицер по связи с прессой рассказывал об апрельских маневрах НАТО, во время которых адмирал Герлах являлся главнокомандующим датских, норвежских и западногерманских военно-морских соединений.
Наконец, журналисты должны были бы насторожиться, слушая речи другого морского офицера; потопив во время войны множество пассажирских, торговых и военных судов, он дослужился до Рыцарского креста и теперь утверждал, что у нас по сравнению с прошлым большое преимущество, так как нам не надо выступать против Англии, а можно вместе с западными державами плыть
Я подумал, что произошло бы, если бы наши военно-морские силы когда-нибудь попытались заставить флоты других стран идти в кильватере западногерманских военных кораблей. Если уже наши адмиралы командуют военными кораблями тех стран, на которые Германия недавно напала при содействии этих же командиров, то не исключено, что эти стратеги когда-нибудь попытаются использовать потенциал НАТО. Вот только не ясно было, разделяют ли восторг адмирала Руге по поводу «серьезных перспектив западной стратегии» штабы Лондона, Осло и Копенгагена. Во всяком случае, Франция уже в марте 1959 года решила вывести французский средиземноморский флот из-под подчинения НАТО в случае войны.
Все это явно мало занимало участников «информационной поездки». Они опубликовали «благожелательные» отчеты, и тем самым были с лихвой возмещены наши затраты на самолет, отели, угощение с вином, страховку и прочее.
На обратном пути в Штутгарт много шутили и смеялись. Один из журналистов купил своему сынишке игрушечный водяной пистолет, с виду очень похожий на настоящий револьвер. Я взял его на минуту, прошел в кабину пилота, направил «пистолет» на капитана из Мюнхена и потребовал:
— Тотчас же повернуть на восток! Курс на Берлин! Посадка в Шенефельде!
Капитан весело ответил:
— О'кей!
Все рассмеялись.
Потом я вернул пистолет владельцу. Он поддержал шутку:
— Жаль, что водой его не проберешь.
После моего переселения в Германскую Демократическую Республику один из журналистов писал в своей газете: «А может быть, мрачная шутка майора отражала такие его настроения, о которых мы и не догадывались».
Ну конечно же, господа газетчики не могли знать моих настроений. Я сделал иные выводы из посещения военного флота, нежели они. Но моя тогдашняя выходка действительно была только озорной шуткой.
Наблюдения и выводы
Тем временем на моем письменном столе накопились горы поступивших бумаг; канцелярщина с ее приказами, распоряжениями, циркулярами, рапортами и многим другим приобрела такие огромные размеры, что никто уже не был в состоянии даже прочесть все ежедневно поступающие бумаги, а тем более обработать их, даже превратив ночь в день. Достаточно много времени уходило и на то, чтобы ознакомиться с сообщениями о важнейших происшествиях и проштудировать весьма поучительные донесения о различных учениях и маневрах.
После 14 января 1959 года, этого «черного дня», серия «аварий на производстве» получила свое продолжение. Редкая неделя проходила без того, чтобы не было аварии самолета, несчастных случаев со смертельным исходом из-за чрезмерной нагрузки пилотов. Впрочем, эти потери не шли в сравнение с запланированными при учениях и маневрах цифрами убитых. Тут уж дело шло о сотнях тысяч и миллионах; как нечто само собой разумеющееся, постоянно планировали
Вскоре в моей работе офицера по связи с прессой наступил перерыв на несколько недель, так как мне было поручено замещать начальника отдела А-2. Для того чтобы разъяснить, о чем при этом шла речь, я сначала в нескольких штрихах обрисую структуру нашего штаба.
Я уже упоминал в другом месте, что деятельность нашего авиационного командования распространялась на южную часть ФРГ. Во главе авиационной группы стоял командующий; его непосредственными помощниками были начальник штаба, главный советник и группа переводчиков. Штаб — на языке НАТО «Air Staff» — в военно-воздушных силах, «Admiral Staff» — в ВМС и «General Staff» — в армии — состоял из пяти отделов от А-1 до А-5, соответственно в армии от Г-1 до Г-5.
Отдел А-1, следовательно в армии Г-1, ведал вопросами личного состава, такими, как повышения, перемещения, жалобы, награждения, аттестация и, естественно, новые формирования. Ему также была подведомственна «идеологическая работа» и связь с гражданскими организациями.
В компетенцию отдела А-2 входила военная контрразведка и «вооружения иностранных армий». Он должен был следить за соблюдением во всех подчиненных подразделениях инструкций по безопасности, осуществлять надлежащие мероприятия по контрразведке, держать под своим контролем засекреченную деятельность и заботиться о получении возможно более обширных сведений о потенциальном противнике.
Отдел А-3 ведал планированием, организационными вопросами и обучением. В этом отделе сосредоточивались все отчеты о результатах боевой подготовки и сводки выводов из полученного опыта. Отдел А-3 разрабатывал также вопросы, связанные с дислокацией имеющихся воинских частей.
Отдел А-4 ведал всей службой тыла, следовательно, материально-техническим обеспечением и другими вопросами снабжения.
Отделу А-5 была подчинена служба связи.
При штабе еще состояла в качестве специального отдела «группа инфраструктур», где я после окончания курсов в Мюнхене начинал свою службу в бундесвере в должности начальника канцелярии и заведующего секретным отделом.
А теперь мне предстояло замещать начальника отдела А-2. Несомненно, меня ожидала очень интересная работа и сверх того я имел возможность убедиться, что мои начальники по-прежнему относились ко мне с неограниченным доверием, хотя я и позволял себе неоднократно критические высказывания. В прошлом я был бы горд тем, что мне предоставлен случай оправдать доверие на посту руководителя отдела штаба. Теперь я таких чувств не испытывал. Теперь я уже не был лишен сомнений и, собственно говоря, привлекало меня только то, что я познакомлюсь с новой сферой деятельности. Я получил возможность разобраться в таких вещах, которые в другом гарнизоне и даже на более высоком посту были бы от меня скрыты и остались бы для меня не известны. То, что я там узнал, лишь укрепило меня в моем представлении о бундесвере и о его целях, сложившемся у меня уже ранее. Оглядываясь назад, я могу, пожалуй, сказать, что новая работа послужила, последним решающим толчком для моего отхода от милитаризма.