Солдат
Шрифт:
Тем же вечером я присоединился к тренировкам кавказской молодёжи и две недели подряд усваивал тактику рукопашного боя, которую преподавал старик. Надо сказать, что овладел многим и практики было вдоволь, так как Гойгов к вопросу обучения подходил достаточно просто: «Вы трое против тех двоих, этот один против тех четверых, все против всех. Вперёд!»
После тренировок алим собирал подопечных у ставшего уже традиционным ночного костра. Здесь он давал своим волчатам психологическую накачку, вёл с ними разговоры, и мне, как человеку, который к знаниям тягу имеет, они всегда были очень любопытны. Опять же, беседы шли на русском языке, поэтому я понимал, о чём идёт речь.
—
— Учитель, — ответил ему невысокий крепыш лет семнадцати, — я виноват, был несдержан и обозвал его табасаранским недобитком.
Алим оглядел всех сидящих у костра и сказал:
— Я тысячу раз говорил и повторю опять. Нет ни вайнахов, ни ингушей, ни чеченцев. Нет осетин, черкесов, кумыков, аварцев, аланов, ногаев, табасаранцев, кабардинцев или даргинцев. Мы единый народ — кавказцы. Только в единении сила, и только так мы выживем. Кто этого не понял или не хочет понимать, тот наш враг, потому что желает нам зла. Слишком мало нас осталось, а некоторые племена после Хаоса совсем исчезли. Когда шесть лет назад старейшины уцелевших племенных кланов Северного Кавказа собрались в Грозном на свой первый совет и объявили о своём решении объединиться, многие говорили, что ничего не выйдет, и многие были против этого. Глупцы не видели за своими мелочными проблемами того, что безбожный Халифат, очерняющий имя пророка Магомеда, наступает и уже подмял под себя всё то, что осталось от Азербайджана, Армении и большей части Грузии. Что было бы, если бы мы тогда не встали плечом к плечу и в битве на Салаватском перевале не разгромили захватчиков?
— Мы были бы рабами, — дружно и, видимо, не в первый уже раз ответили его воспитанники.
— Правильно, — Алим был удовлетворён и, оглядев парней, сидящих вокруг него, спросил: — У кого-то имеются вопросы?
— У меня. — С места поднялся один из парней, косо взглянул на меня, сидящего рядом с их учителем, что весьма почётно. — Уважаемый алим, почему мы принимаем помощь от людей иной веры? Почему тренируемся здесь, а не дома?
— Всё просто, Мухтар, дома мы не имеем возможности подготовить вас так, как делают это здесь, и сейчас, несмотря на всю нашу былую вражду, мы союзники с кубанцами. А насчёт веры всё сказано в нашей Священной Книге. — Гойгов помедлил и процитировал: — «Во имя Аллаха милостивого и милосердного! Я не поклоняюсь тому, чему вы поклонялись, и вы не поклоняетесь тому, чему я буду поклоняться! У вас — ваша вера, у меня — моя вера!» — Ещё раз оглядев всех присутствующих, он добавил: — Нет неверных религий, а есть разные, и только еретики, вроде халифатцев, перевирающие все и вся, не достойны называться последователями Господа. Аллах велик и мудр! Аллаху принадлежат воинства небес и земли! Он всё видит и испытывает нас каждый день и каждый миг. Рука Аллаха — над нашими руками! И знайте, юные воины, что тому, кто выполняет заветы Аллаха, он даст великую награду. Сквозь все битвы, препятствия, кровь, лишения и бедствия мы пройдём по пути испытаний и одержим так необходимую нам победу. Однако для этого нужны храбрость, вера и готовность к самопожертвованию. Вглядитесь в свою душу и спросите себя, готовы ли вы встать на путь Аллаха и пройти по нему до конца?
Так проходили вечера, и с каждым разом я всё больше удивлялся алиму — насколько мудрый и хитрый человек, как умело людьми манипулирует и направляет их туда, куда ему это необходимо. Честное слово, был бы я чуть попроще, то обязательно на его речи повёлся, а так — послушать интересно, проанализировать, да и только. Обратное можно было сказать
Дни пролетали незаметно: в светлое время суток работа с компьютером и отжим полезной информации, которая могла бы в будущем пригодиться, а вечером — тренировки. Однако сегодняшнее утро началось с суеты. На связь с батальоном вышел находящийся в Краснодаре представитель горского правительства, и вся кавказская братва, обучавшаяся у нас, стала собираться в дорогу. Положение дел на Кавказском фронте всё более ухудшалось, и Совет Старейшин, управляющий всеми делами Северного Кавказа, принял решение вернуть свою молодёжь домой и их телами заткнуть дыры в обороне.
Ну, уезжают, так счастливого им пути. Глядишь, ещё и свидимся когда, если они в этой кровавой бойне, что Кавказским фронтом зовётся, уцелеют. Жаль, что тренировки мои с ними окончены, но основное я выхватил, а дальше сам разберусь.
Наши парни сегодня ушли на полигон, а я сидел за столом в своей палатке, проверял очередную флешку на предмет чего-то полезного, когда брезентовый полог входа откинулся и появился Гойгов.
— Здравствуй, Саша. — Старик присел напротив меня и с уважением посмотрел на ноут, который я при его появлении отставил в сторонку.
— Здравствуйте, уважаемый алим. Мне сказали, что вы возвращаетесь домой?
— Да, пора и моим джигитам показать себя в деле. Вот зашёл попрощаться и поговорить.
— Конечно. — Я привстал. — Чаю хотите?
— Нет-нет, сиди.
— Дело ваше, а я выпью. — Чайник, стоящий рядом на простой электроплитке, был ещё горячий, и, налив себе кружку напитка, я присел за стол и спросил гостя: — Я так понимаю, что у вас есть ко мне вопросы?
— Имеются. — Старик не стал юлить. — Ты ведь с Карой долгое время рядом был?
— Так случилось, — я кивнул, — что полгода бок о бок с ним ходил.
— Как думаешь, куда он своих десантников кинет?
— Говорят, что на Туапсе.
— В том-то и дело, что говорят, а Кара — человек резкий и не глупый, в голове не один план держит, а пять или шесть. Скажи, он что-нибудь говорил о Сухуми?
— При мне никогда, только Туапсе, Новороссийск и Керчь поминались. Однако у него имеются подробные карты всего Черноморского побережья, и переиграть свои планы ему ничего не стоит. Все может быть.
— Вот и я так думаю. С вашим комбатом на эту тему я уже переговорил и с СБ мыслями поделился. Ладно, это не твоя забота, нет так нет. — Он выглянул в окно, посмотрел на подъезжающие под погрузку машины и вновь повернулся ко мне: — Время ещё есть, пока мои воины вещи соберут, давай, сержант, всё же угости своим чаем, хотя такого, как у нас выращивают, у вас нет.
Сделав старику крепкий чай, спросил его:
— А с чего интерес такой к Сухуми, там ведь с тех пор, как трабзонцы уцелевших жителей в рабство увели, и нет никого.
— А-а-а, — его лицо на миг искривила гримаса, — всё равно завтра в новостях объявят. Войска Халифата прорвали нашу оборону на Клухорском перевале, но направились не к Нальчику, как ожидалось, а на запад, в сторону Кодора. Есть мысль, что Кара побоится высаживаться на ваш берег, всё же у вас есть боевые корабли, которые его шаланды потопят за полчаса, и он бросит своих наёмников на Сухуми, где никого нет, соединится с частями халифатцев и уже по побережью начнёт наступление на вашу территорию.