Солдатская сага
Шрифт:
— Так, Яшка. Сидите здесь с Лерчиком, пока или я одну красную вам не дам или ротный — три. Понял?
— Все слышал.
— Соображаешь. Лера, сын мой, все распоряжения Когана — мои распоряжения! Уловил?!
— Так точно.
— Слышь, взводный, а Михай?
— Мы поднимемся, и я их сниму к себе. От греха подальше.
— К нам бы отправили.
— Да не колотись ты. Вас и так с двух сторон прикрывают. Вон у ротного три АГСа. Все, сидите тихо. Возьми на всякий случай. — Взводный протянул Якову коробку с промедолом — Там шесть ампул, смотри мне, не потеряй.
— А
— У меня еще упаковка.
Уже почти окончательно рассвело, когда в нескольких километрах от кишлака началась яростная перестрелка.
— Ну вот, Лерчик, началось! Разведка, кажется, приехала.
— Они на машинах. Выйдут!
— Угу. Зато мы на велосипедах…. У тебя, сколько лент в запасе?
— Три.
— Давай одну.
— Сейчас! У тебя эсвэдэха своя, а я чем потом буду отмахиваться, прикладом?
— Ничего, толстый, я тебе пару гранат дам.
— В жопу себе их засунь! — Засмеялся Лерчик, протягивая ему пулеметную ленту.
— Я знал, братишка, что ты не подведешь дедушку!
— Ой, гад. Как бы тут из нас бабушек не сделали!
— Еще через двадцать минут показались духи. Выскочили они неожиданно со стороны высоты «две сто девятнадцать» и завязали бой с ротой. Сразу же к ним подключились и из кишлака. Взвод оказался в этой перестрелке сторонним наблюдателем, так как помочь роте не мог из-за дальности, а стрельба по кишлаку — дело малоэффективное, да и БК (боекомплект) явно самим еще был нужен.
— Вскоре бабаи показались и на безымянной.
— Слышь, Яха, а наши вовремя смылись!
— Ты давай сзади смотри, чтоб рам сраку не надрали. С этими я как-нибудь и сам разберусь.
Перестрелка разгоралась с каждой минутой. Как муравьи из нор, мобильные группы правоверных появлялись со всех сторон, обкладывая роту и взвод будто зверей на охоте. Разведка, видимо, безнадежно застряла, так как из садов слышалась беспрерывная канонада пушечных очередей БМП.
Наконец-то врезала артиллерия. Правда, весь кишлак накрыть не удалось. Хребет надежно прикрывал две трети селения, и залпом разнесло только крайние дома, а остальные снаряды легли выше по склону. Артнаводчик, сидевший с ротой, что-то там подкорректировал, и следующие разрывы опустились на вираж хребта — предполагаемый маршрут отхода взвода. Следом, как бы боясь опоздать, взвились три красные сигналки ротного.
С «две четыреста восемьдесят девять» рванула стайка маленьких фигурок и, пригибаясь, помчалась к свежим воронкам.
— Ну что, вперед?
— Куда вперед, Лерчик? Они под нами сейчас пройдут!
— А мы когда?
— Сразу за ними. Ты, чем трепаться, ленту бы новую поставил. Когда побежим, менять некогда будет.
— Смотри — ракета взводного.
— Вот появятся и пойдем.
Когда солдаты взвода поравнялись с «две двести тридцать», Лерчик дал единственную бывшую у него осветительную ракету, и, подхватив тяжелые ПК, друзья рванулись вниз.
— Твою мать! У вас что, повылазило?!
— Нормально, вас ждали.
— Да уж нормально! Мы тут пять минут сидим!
— Догнали бы, не маленькие!
— Идиот! Сейчас сюда
— Сотка!
— Выскочим на вершинку, прикрой отход! Понял?!
— Сделаем!
— Карпенка возьми. И не засиживайтесь! Больше, чем на полтинник, не отрываться! Все понял? И смотри мне, без проколов!
— Понял! Карп, ур-род, бегом сюда!
— Чого тоби?
— Взвод прикрываем!
— Добрэ.
Не успели проскочить и половину пути, как по противоположному от кишлака склону поднялась группа духов человек в десять и крепко села отряду на хвост. Теперь взводу приходилось каждый раз останавливаться, чтобы прикрыть подход двойки заслона.
Пару раз их попытались отрезать, но гаубичники не подвели, и группа все время шла по свежим, еще дымящимся, смердящим тротилом воронкам. Вначале патроны кончились у Яшки.
— Слышь, Карп! Лунту!
— Да нэма вже, ось повленты осталося.
— Давай ленту и мотай ко взводу!
— Ось тоби на! А я що буду робыты?!
— У Дмитрика еще должны быть. Давай, бегом! Я прикрою!
— Ты, Яш, обэрэжно.
— Та, да-ава-ай!
Духи навалились. Над головой творилось что-то страшное, казалось, что они, забыв о взводе, сконцентрировали весь огонь на Когане. Уже пять минут, удобно засев над обрывом, он отплевывался скупыми очередями от наседавших аллахеров. Ему никак не удавалось проскочить к своим. Уже и Карп подтянулся к нему метров на пятьдесят, от щедрот душевных поливая духов длинными веерами очередей, и взводный, чуть ли не на голову Яшке, дал несколько сигнальных ракет, а он все не мог высунуться из-под камней.
В какое-то мгновение огонь то ли ослаб, то ли переместился на кого-то другого, но он вдруг почуял — сейчас. Дав напоследок жирную очередь в нагромождение камней, Яшка сорвался с места и с диким воплем: Ка-а-а-рп, прикрой! — рванул к своим.
Промчавшись метров двадцать, он, словно уловив какой-то запредельный импульс, толчок, на миг остановился и, повернувшись, не целясь, выпустил веером еще одну длинную очередь. И тут страшный удар в грудь буквально отшвырнул его, мгновенно ставшее мягким и податливым, тело назад. Последнее, что он увидел, были его собственные ноги, промелькнувшие у него перед лицом.
Заметив, как с криком «Прикрой!» друг ринулся назад, Карпенко прицельно приложился по камням, за которыми метрах в двухстах засела навалившаяся на них группа. Потом он увидел, как Яшка остановился и, развернувшись, влепил куда-то длинную очередь, и в тот же миг его пулемет полетел вправо, а сам он, сложившись пополам, отлетел затылком вперед на пару шагов назад, успев напоследок перевернуться в воздухе.
Казалось, Карпенко на голову опрокинули ушат кипятка: с диким, звериным криком он, поднявшись во весь свой немалый рост, сплошной, непрерывной очередью стал поливать скалы перед собой. Сзади к нему мчалось несколько человек взвода, заглушая своими криками грохот его ПК. Так продолжалось несколько мгновений, пока в пулемете не кончились патроны.