Солдатские часы
Шрифт:
А как стали сами преодолевать эту полосу, тут и началось! Кто шинелью за проволоку зацепился. Кто на заборе застрял. А кто до окопа добежал и выдохся: не то что перепрыгнуть — и шагу больше сделать не может.
Ещё раз попробовали — опять не выходит. В третий раз — ещё хуже, Только совсем вымотались. Вспотели, перемазались. Еле дышим. И обидно: неужели мы такие неспособные?
А сержант улыбается.
— Запомните, — говорит, — даже самую простую вещь без тренировки не одолеешь.
Построил он взвод и повёл дальше.
— Сейчас, — говорит, — я покажу вам радиостанцию, которую вы будете изучать, Вот смотрите.
— Где? Где? — спрашиваем
Потому что вокруг ничего нет, похожего на радиостанцию. Только стоят три большие крытые автомашины.
— Да вот же! — говорит сержант Остроухов и показывает на машины. — Это она и есть.
Вот так да! Целых три машины! Да разве такую махину одолеешь? Там одних радиоламп, наверно, штук триста! А разных переключателей, приборов, стрелок, кнопок, сигнальных лампочек — попробуй разберись!
— Ну как? — спрашивает сержант, — Нравится?
А мы молчим. Нет, видно, никогда нам на такой радиостанции не работать.
— Ничего, — говорит сержант Остроухов. — Запомните: даже самую сложную штуку одолеешь тренировкой…
И знаете, прав он оказался. Потому что и полосу препятствий мы осилили, и на радиостанции работать научились, даже в больших манёврах потом участвовали — и ничего, не подкачали.
Только если бы дневальные отсчитывали с самого начала те часы, что провели мы на полосе препятствий, и те часы, что тренировались на радиостанции, то в конце концов должны были бы звучать такие команды: «Окончить семьсот пятьдесят шестой час занятий!», «Приступить к семьсот пятьдесят седьмому часу занятий!»
Или что-нибудь в этом роде.
Рота, строиться на обед!
ОБЕД
Про обед могу сказать то же самое, что про завтрак.
Рота, приступить к самостоятельной подготовке!
«КРЕСТИКИ-НОЛИКИ»
Недавно я встретил на улице своего старого товарища -Толю Капустина. Мы вместе с ним в одной роте служили. Теперь он уже солидный человек. Заочный институт закончил. Начальник цеха на большом заводе. Не Толя, а Анатолий Иванович, И никто, конечно, не догадывается на заводе, что у этого солидного человека когда-то было смешное прозвище Крестики-Нолики.
И вот почему.
Когда мы служили в армии, больше всего не любил Толя Капустин часы самостоятельной подготовки. Никак ему было не высидеть спокойно эти два часа. Все занимаются, а он скучает. Полистает для вида книгу и шепчет соседу:
Давай в «морской бой» сыграем?
Три игры у него были любимых — «морской бой», «балда» и «крестики-нолики». В эти игры он всех обыгрывал.
Сержант Остроухое заметит, подойдёт к нему:
— Опять
А наряд вне очереди — это значит пол мыть.
Вечером Капустин моет пол в казарме, его спрашивают: — За что тебя?
— За «морской бой»… — отвечает.
На другой день опять моет, опять спрашивают: — А сегодня за что?
— За «крестики-нолики».,.
Так вот и прозвали его Крестики-Нолики.
Только кому же понравится каждый день пол мыть?
Никому не понравится.
И Капустину не нравилось. А что будешь делать? Волей-неволей пришлось заниматься. Не было другого выхода.
И вот теперь, спустя несколько лет, когда мы встретились, я не удержался, спросил:
— А «крестики-нолики» помнишь?
— Ещё бы! — засмеялся Капустин. — Ох и злился я тогда на нашего сержанта! А теперь спасибо ему говорю. Если бы не армия, я бы никогда в жизни институт не закончил. До армии меня и палкой за уроки было не засадить. Только в армии и привык самостоятельно заниматься. А всё он — сержант Остроухов.
Вот тебе и «крестики-нолики»!
Личное время солдата
ЛИЧНОЕ ВРЕМЯ СОЛДАТА
Есть и такое в распорядке дня. Чтобы письмо домой написать. Книжку почитать. Отдохнуть. Так оно и называется: личное время.
Только я сначала этого времени совершенно не замечал. Будто его и не было вовсе.
Потому что времени мне не хватало. Я постоянно торопился и постоянно чего-нибудь не успевал.
В личное время я учился прыгать через «коня».
В личное время мыл противогаз.
Стирал подворотнички.
Тренировался на полосе препятствий.
Читал учебники.
А когда наконец собирался сесть за письмо или сыграть в шашки, дневальный уже командовал: «Рота, приготовиться к построению на ужин!»
И так весь первый месяц. И второй — тоже. И третий.
Но вот однажды подошёл ко мне мой друг Саня Калашников и говорит:
— Давай-ка сыграем в шахматишки?
— Какие ещё шахматишки? — говорю я.
– Не видишь, что ли, мне некогда.
— Почему некогда? — говорит он. — Ты же ничего не делаешь.
И тут я обнаружил, что и правда ничего не делаю. И ужасно удивился. Неужели я наконец-то успел сделать всё в своё время, когда положено?
Вот тогда, наверно, я первый раз и почувствовал, что становлюсь настоящим солдатом.
Рота, строиться на ужин!
УЖИН
Про ужин могу сказать то же самое, что и про обед.