Солдаты последней империи (Записки недисциплинированного офицера)
Шрифт:
Спиртохранилище размещалось в подвале. Солдаты, бывало, просились понюхать, он им позволял. Наконец я его «обуздал». Прежде часового просто выставляли перед складом, что само по себе чревато — мог и сбежать. Поступило распоряжение — установить караульную вышку. Капитан — ко мне. Я потребовал ни много ни мало, канистру спирта. Для него это был удар, но иного выхода не было. Солдаты завезли части вышки, быстренько смонтировали. Я послал прапорщика за спиртом окольным путем. К ночи возвращается — глаза горят… Пришел ещё один мой друган,
— Можно я помою руки спиртом?
Как в приключенческих фильмах про сокровища, я широким жестом налил стакан.
— Мой!
Спустя какое-то время приходит:
— Я не смог его вылить.
Выпил стакан. Как и все, нажитое неправедным путём, пошла эта канистра прахом, раздерибанили за три дня. Тому на — компрессы, у того — жена алкоголичка: «не могу домой вернуться…»
Однажды, ещё зеленым лейтенантом, я при получении разлил некую толику спирта. Начальник ГСМ на меня так посмотрел! Я для него стал хуже фашиста. Был бы у него пистолет — убил бы.
Для того, чтобы раздобыть спирт, никакие усилия не считались чрезмерными. Как-то осенью шатались мы по части в спортмассовое время. Я номинально был ответственным, командовали сержанты, солдаты пинали мяч на стадионе. Вдруг Иван вспомнил:
— Я два года назад в учебном корпусе закрыл в сейф канистру спирта и потерял ключ.
Тут же послали солдата в автороту за лучшим сварщиком. Прямо на этаже раскочегарили газосварочный аппарат, начали резать. Главное было, чтобы спирт не нагрелся и не вспыхнул.
«Батя», глядя на наши ухищрения, не стерпел:
— Я бы за два года его зубами разгрыз!
У него был капитальный гараж, в подвале которого стоял чан из нержавейки, размером на мешок сахара. Летом брага в гаражах поспевала за сутки. Я сам видел, как бидоны от сильного брожения движутся. Оторвался от стенки и пошел, когда остановится — можно пить. Только открывать следует осторожно, чтобы брага не залила всего с ног до головы, как Цацурина. Солдаты ставили брагу в огнетушителях. Один такой зарыли у КПП. Проверяющий обратил внимание, что над песком мухи роятся. Копнул ногой:
— Что это у вас огнетушитель зако….
Не успел договорить это слово, как и его, и машину обдало брагой. Солдаты поленились — вместо того, чтобы залить в углекислотный, залили в пенный — сорвало резьбу. Мороки потом было! Щупами искали… Где в ОРМе могут напиться? Надо проверить и кислородные баллоны. Стоят в ряд пустые, из них штук пять — с брагой. Газ через трубку стравливается, чтобы отбить запах, солдаты кидают рядом тряпку с бензином.
Мол, все, что горит, можно пить. Сказки! Как и о водке, очищенной марганцовкой. Ложка керосина на канистру спирта напрочь отбивает охоту. Это вам не этилен-гликоль, которого так боятся на Западе, в чем мы убедились на спирте «Рояль». Попробуйте-ка выпить водки с мочевиной. В условиях пустыни далеко не все шло легко. Лето, жара, температура коньяка градусов пятьдесят. Распили
Так же и с апельсиновой эссенцией: эссенцию пить нельзя — это же не тройной одеколон. На что уж мало аромата в кофейной (действительно, откуда в СССР кофе) — шибает ванилином. Короче, всё, что предназначено для тортов, никуда не годится. А вот грушевая, яблочная — нормальные. Мы из них кальвадос делали. С «батей» Смирновым разок попытались осадить апельсиновый ароматизатор — посреди стакана образовалось оранжевое пятно. «Папа» был крепше и выпил, для меня это превратилось в пытку.
Зашли в продслужбу, бабы принюхиваются:
— Кто-то апельсин ел.
— Не ел, а пил!
Как-то прапорщики украли на ТЗБ трехлитровую банку рома — думали, березовый сок. На площадку долго ехать, открыли в машине. Запах самогона в казенном продукте насторожил. Кто будет пить? Дурных не нашлось. В бане собрался синклит отпетых. Стали решать, кому дать на пробу, кого не жалко. А, давайте «Бигоса» напоим, все равно — шеф-повар.
— Хочешь ёбнуть?
Тот аж гребанул, кинул салаты.
— А вы чего не пьёте?
— А мы уже.
— Что-то по вас не видно.
Однако выпил.
— А больше нет?
— Нет.
— Ну я побежал.
Наблюдают за ним. Прошел час, а он, как ни в чем не бывало, рассекает по столовке.
— А у вас ещё нет?
— Иди на хуй!
Позвали телок из военторга, налачились. Прапора там на месте и «полегли», а одну (стояла на вторых блюдах) поволокла к мотовозу подруга, но не рассчитала сил. Спутница упала на такыр. Баба озирается по сторонам в ожидании сочувствия:
— Помогите дотащить.
Толпа обошла — и дальше. Там и спала, солдаты трахали всю ночь.
До сухого закона 1985 г. с пьянством в армии более-менее мирились. После 1986 г. начались гонения, можно было и вылететь. Как правило, уже не лечили, а увольняли.
Награждение непричастных
— столь же непременный атрибут военной жизни, как и наказание невиновных. Если бы мне дали тринадцатую зарплату, я бы обиделся. Когда к 23-му февраля читали приказ, все смеялись:
— У тебя из всех видов поощрений — «снятие ранее наложенного взыскания».
Иметь в подчинении личный состав — значит поставить крест на дальнейшей карьере. На строевом смотре начальник штаба ходит, ищет к чему придраться. Солдату:
— Покажи номер шинели!
Тот отворачивает полу шинели — ясно, что не его. С кого спросят? А все началось с того, что начальник штаба полка был ответственным дежурным. Ночью РЕЗМовцы перепились так, что дневальный обрыгал и доску с документацией. Мало того — пошли в первую роту и трахнули одного в зад. Я доложил, а начштаба:
Офицер Красной Армии
2. Командир Красной Армии
Фантастика:
попаданцы
рейтинг книги
