Солдаты живут
Шрифт:
Гоблин, перемещавшийся быстрее охранников девушки, быстро ее настигал и, по расчетам Тобо, находился лишь в тридцати милях позади нее. Я предположил, что он причинит Душелову гораздо больше хлопот, чем когда-либо причиняла Бубу.
Размышляя вслух, я сказал:
— Интересно, не так ли зарождаются мифы? Все посмотрели на меня так, словно им не очень-то хотелось знать, о чем я говорю. Я пояснил:
— Вот у нас есть группа людей, побывавшая в очень странных местах, куда большинство прочих не сможет попасть, даже если захочет. И еще у нас есть близкие родственники,
— Как трогательно, — заметил Мурген.
— А мне нравится, — отозвался Тобо. — И через тысячу лет меня будут помнить как бога бурь. Или еще кого-нибудь.
— Кого-нибудь? — спросил его отец. — Тогда как насчет мелкого божка, который крошит валуны в щебенку?
Не так давно Тобо застукали, когда он взрывал валуны. Делал он это чисто ради удовольствия видеть это зрелище и слышать свист рикошетящих камешков. Тобо тогда смутился. Но надо же человеку хоть иногда развлекаться. Сейчас в Отряде развлечений куда меньше, чем в дни моей молодости.
Я фыркнул:
— Мы проходили по сорок миль в день. И все время в гору. По снегу. Когда не вязли в болотах.
— Что?
— Это я так, понемногу тренируюсь в стариковском брюзжании, пока еще не окончательно одряхлел. А как ты заставляешь камни взрываться?
— О, это нетрудно. Надо лишь почувствовать камень изнутри. Отыскать в нем воду. И сильно ее нагреть. И тогда как бабахнет!
Отыскать воду. В камне. И тогда бабахнет. Правильно. Я должен был спросить. Я сменил тему:
— Как там успехи у Ворошков? — Несмотря на занятость, Тобо выкраивал время и на общение с пленниками.
Просто поразительно, сколько парень успевает сделать за день.
Припоминаю, что и у меня когда-то была подобная жизнь. В те времена, когда мы топали в гору. Мокрыми и окоченевшими ногами.
— Дядюшка Дой научил их таглиосскому, и теперь они говорят на нем так, словно родились в дельте в тени храма Чангеша.
— Превосходно. — Разумеется, он шутил.
— Они схватывают язык. С Шукрат и Магаданом уже можно разговаривать. У Арканы проблемы, но она догоняет. Никто из них не скорбит по Седводу. А его брат Громовол упрямится. Его раздражает, что он перестал быть единственным каналом общения с остальными. Ему нравится быть главным. Или что-то вроде того. Но даже он делает успехи.
— Значит, Громовол стал у нас шилом в заднице? Кстати, кто из них кто? Я до сих пор не слышал их имен.
— Это потому, что они прежде не раскрывали их, надеясь, что семья выручит их после их собственной дурацкой ошибки. Они еще даже больше гуннитов верят в то, что их имена могут быть использованы против них. Потому что они связаны с их душами.
— А это означает, то Шукрат, Магадан и как-там-его на самом деле не их настоящие имена.
— Это их реальные имена в обществе. Рабочие. Но не настоящие.
— Никогда не понимал эту концепцию, но научился с ней жить. Так кто из них кто?
— Шукрат — та девушка, что пониже. Та, которая разбилась.
— И которая теперь пытается разбить твое сердце. Тобо меня проигнорировал. Похоже,
— Ледяная королева — это Аркана. Вот ее я точно был бы не против растопить. А Магадан — спокойный парень.
Магадан, по моим прикидкам, станет самым опасным. Если захочет. Он наблюдал, учился и готовился. Не проклинал нас и не грозил подмогой из иного мира.
— Ты рассказал им, что произошло возле врат?
— Они не захотели мне верить, но все же поверили настолько, что решили представиться. И настолько, что пришли к выводу, что им придется-таки надолго стать частью нашего мира.
— А ты напомнил им, что именно об этом они и просили?
— Конечно. Шукрат даже смогла на эту тему пошутить. У нее отличное чувство юмора. Для девушки. Которая не просила, чтобы ее прихватили с собой.
Учитывая его опыт общения с женщинами, я мог понять, почему он пришел к выводу, что слабое чувство юмора есть характеристика, связанная с полом. Лишь жена Икбала изредка улыбалась и шутила. А ведь участь Сурувайи была самой незавидной из всех женщин, связанных с Отрядом.
— Но ты видишь лишь длинные ноги, длинные светлые волосы, большие голубые глаза и монументальный набор выпуклостей. — Как только придем в обжитые края, надо будет подыскать парню шлюху. Ему двадцать лет, а он все еще девственник.
С другой стороны, я могу лишь рекомендовать обуздание всей этой энергии — если учесть нашу нынешнюю ситуацию. Впереди нас ждала не та эра, когда мы можем позволить нашему самому талантливому чародею отвлекаться на зов природы.
Может, отыскать ему походную спутницу?
Представляю, что скажет на это его мать.
— Будущее! — воскликнул я, подняв руку, точно произносил тост. — Надо заставить Лебедя и Ножа открыть пивоварню или перегонный заводик.
— Да, мне тоже этого не хватает после кончины Одноглазого, — согласился Мурген.
— Мысль! А вдруг Гоблина настолько замучит жажда, что он пошлет Кину подальше и соорудит самогонный аппарат?
Мне пришлось упомянуть Гоблина. Это лишило момент всего удовольствия.
Всем, кто помнил старого Гоблина, приходилось иметь дело с воспоминаниями всякий раз, когда произносилось его имя. А эти воспоминания окажутся предательскими, если нам доведется встретиться с оборотнем лицом к лицу. Даже если они вызовут лишь секундное замешательство.
Если нам понадобится заняться Гоблином всерьез, то лучше послать против него людей из Хсиена. Они не станут с ним сентиментальничать.
Но я не хочу торопить этот день.
— Тобо, раз уж мы сбросили темп, то что ты собираешься делать с Ревуном? — спросил я. С того самого дня, когда мы извлекли из-под земли спящего колдуна и Длиннотень, его таскала за собой целая рота пехотинцев. И у этой роты не было иных обязанностей, кроме как перевозить и охранять Ревуна. — С ним нужно что-то решать. Если Дрема не станет его будить и заключать с ним сделку, то лучше его убить. Пока Душелов не узнала, что он у нас, и не выкрала, чтобы использовать его самой.