Солдаты
Шрифт:
Он был столь напуган, что после попытки с трудом проглотить завтрак из галет и кофе, он содрогнулся, и его вырвало. Но за пять минут до того, как началось нападение, Ганс демонстративно прислонился спиной к вязу, крепко уснув.
Старый сержант позже по секрету сказал ему, что все это было притворством, у него не было сна ни в одном глазу, сердце бухало, словно падающий молот, но он полагал, что такое нарочитое равнодушие было лучшим тонизирующим средством для юношей, чем блуждающие вокруг нервные шепоты ободрений.
— Ты ведь не думаешь, что
Ганс посмотрел на него.
— Мы спланировали это вместе, но лобовая атака через реку, Эндрю? Рисковое дело. Я боюсь в лучшем случае, что это — с равными шансами. Из того немногого, что мы представляем себе о Джураке, мы знаем, что он чертовски умен. Он, должно быть, также понял этот план, зная, что мы должны будем, наконец, пойти в лобовую.
— И у тебя есть другое предложение, — уточнил Эндрю, пытаясь скрыть нотку вспыльчивости в голосе.
Ганс вытянул руку и оперся о плечо Эндрю.
— Ответственность команды, Эндрю. В Геттисберге ты держался, когда я бы вышел из дела. Это разбило вдребезги полк, но спасло старый Первый Корпус. Ты повел нападение в Колд-Харборе, когда я бы сказал Гранту идти к черту и приказал, чтобы мальчики легли. Возможно у тебя больше мужества, чем у меня.
Сильно удивившись, Эндрю промолчал.
— Я стал слишком старым для этого, — вздохнул Ганс, снимая свою шляпу, чтобы провести пальцами через пропитанные потом пучки седины. — Всегда, кажется, что осталась еще лишь одна кампания, тем не менее, всегда найдется новая.
— Но были времена, когда мы любили это, — прошептал Эндрю. — Не убийство, не такие моменты как этот с сомнением и страхом. А такие моменты, как тихие ночи, армия, стоящая лагерем вокруг тебя, чувство удовлетворения от знания, что ты победил и видишь гордость в глазах всех вокруг тебя.
Удивившись, Ганс посмотрел на него и кивнул.
— Если это последняя кампания, то что же тогда с нами случилось?
Эндрю мягко фыркнул.
— Если бы я знал.
— Твой инстинкт говорит тебе не атаковать этим утром, не так ли?
— Да.
— Тогда послушай его.
Эндрю вздохнул.
— Мы обсуждали это раньше, Ганс. Мы не можем атаковать с флангов, мы не можем прорваться из южного района, и они не будут атаковать. Мы должны разрешить безвыходное положение. Президент приказал наступать. И вспомни, мы планировали наступление, все время полагая, что мы можем его осуществить.
— Так почему ты трусишь в последний момент? — спросил Ганс.
Эндрю посмотрел на своего друга.
— Сначала ты. Почему ты?
Ганс вздохнул.
— Нутром чую, что они нас там поджидают. Наступление это то, чего они хотят от нас и полностью рассчитывают, что мы так и сделаем.
Эндрю щипнул еще пучок травы, получая удовольствие от аромата шалфея.
— Сейчас нет другого варианта, — сказал он.
— То, что предложил Винсент, это же идея.
Эндрю покачал головой.
— Возможно, спустя шесть месяцев с этого момента, с количеством боеприпасов большим в четыре раза, чтобы хотя
— Это — потому что ты знаешь, я сделал бы так, что я должен был бы пойти. Именно это мешает тебе рассмотреть такой вариант.
Эндрю посмотрел на друга, сидящего в полумраке.
— Ганс, — и он, поколебавшись немного, продолжил, — если бы я думал, что принеся тебя в жертву, я бы закончил эту войну, и тем самым спас бы твоего ребенка, моих детей, я бы приказал исполнить этот вариант.
Ганс мягко рассмеялся.
— Я не уверен, толи ты просто чертовски хороший лгун, или ты действительно подразумеваешь это. Странно, хотя я надеюсь, что ты не обманываешь. Мы солдаты, Эндрю, мы все знаем, что означает эта работа, и я надеюсь, что изначально научил тебя необходимости жертвовать в пользу дела, даже когда это относится к твоему самому близкому другу.
— Я пожертвовал своим братом, вот так.
Ганс ничего не произнес.
Эндрю уронил горсть травы, потянулся и положил на мгновение руку на плечо Ганса, затем смущенно убрал ее.
— Итак, почему же теперь тебя мутит в животе от страха? — спросил Ганс, сменяя тему.
— Я не уверен, и это — то, что беспокоит меня. У Колд-Харбора я знал, что это было самоубийственно, но я атаковал, поскольку был приказ. Я знал, что если откажусь, они заберут у меня Тридцать пятый, а мальчики в любом случае должны были бы атаковать. Я видел, как Чемберлен сделал туже проклятую вещь спустя две недели у Питерсберга. Он знал, что это было бессмысленно, но как бы то ни было, он возглавлял свою бригаду.
— И он, черт возьми, был почти уничтожен, выполняя этот приказ, если мне не изменяет память.
Эндрю кивнул.
— Это как раз и показывает, чем эта битва отличается. Почти все они были либо встречным боем, как у Роки-Хилла, или же мы вставали на защитную линию, как следует окопавшись, как в битве у Испании или Суздаля. Теперь же они закопались, и ты прав, мне следует считать, что Джурак все это учел, — сказал он. — Даже более того. Мы оба знаем, что мы почти у черты. Становится очевидным, что Джурак превосходит нас по производительности. Ты видел те отчеты Билла Вебстера, отправленные нам из Казначейства и Винсента из Артиллерийско-технического Управления.
Ганс сплюнул струю табачной слюны и проворчал.
— Они по-другому бы пели, если бы бантаги очутились у их дверей.
— Мы выдыхаемся, Ганс. Темп производства истощил страну. То же самое мы видели и у солдат армии южан осенью 64-го. Есть слишком много узких мест в снабжении, слишком много людей в армии, слишком много тех, кто изготавливает оружие, и не достаточно производящих самое необходимое для повседневной жизни, да еще миллион римлян, согнанных со своей земли. Короче говоря, мы терпим крах.