Соленый ветер
Шрифт:
– Что?
– Этим утром он отбыл на специальную миссию.
– Похоже на бегство, – фыркнула я.
Уэстри казался смущенным.
– Нам больше не стоит об этом говорить. Слишком опасно.
Я кивнула, вспомнив паранойю Лиз. Она была уверена, что вся база нашпигована скрытыми записывающими устройствами, и предпочитала делиться секретами только в казармах, причем исключительно в душевых комнатах.
– Увидимся вечером в бунгало?
Уэстри потер лоб.
– Я бы с удовольствием, но сегодня работаю допоздна, к тому же после вчерашнего…
Один? Слово пронзило меня, будто стрела.
– Ясно, – ответила я, не скрывая обиды.
Уэстри попытался смягчить положение улыбкой.
– Я к тому, что мы оба слишком мало спим, надо бы лечь пораньше.
– Ты прав, – все еще в замешательстве пробормотала я.
– Кстати, после всего, что было – ты сможешь туда вернуться?
Наш маленький мир пронзил ужас, но я не была готова к тому, что Уэстри так запросто отречется от бунгало, от нас.
– Не знаю, – пробормотала я. – Мы пережили там прекрасные моменты, и я не хочу их терять.
– Я тоже.
Я вернулась в бунгало лишь через неделю, в одиночестве. Уэстри отправили на другую часть острова по каким-то делам. Он не сказал, когда вернется. Но текли дни, и я чувствовала: бунгало зовет меня, притягивает. После особенно долгой смены в лазарете, большую часть которой медсестры провели возле радиоприемника в надежде услышать последние военные новости, я не стала противиться этому зову.
Когда я вышла на пляж, уже наступили сумерки. Проскользнув к кустам, я невольно отшатнулась назад – на ступенях бунгало сидела какая-то фигура.
– Кто там? – позвала я.
Человек встал и направился ко мне. Я попятилась.
– Кто там? – крикнула я, жалея, что не взяла фонарь. Но вот фигура вышла на открытый участок, ее осветила луна. Тита.
– Анна, – обратилась она ко мне.
Что она здесь делает? Конечно, ищет Атею. У меня заколотилось сердце. Что я ей скажу?
Женщина выглядела расстроенной и усталой.
– Не хочешь зайти? – предложила я, указывая на бунгало.
Тита посмотрела на хижину таким взглядом, что я поняла – она уже заходила внутрь, возможно, много лет назад. Она покачала головой:
– Ты, наверное, забыла, что я говорила об этом месте. Оно проклято.
Она махнула рукой в сторону пляжа и вышла из чащи. Я в недоумении последовала за ней.
– Садись. – Она предложила сесть неподалеку от места, где недавно лишилась жизни Атея. Я порадовалась, что волны смыли кровь.
Несколько минут мы сидели молча, и, наконец, Тита заговорила:
– Она умерла, я знаю.
Я не нашлась, что ответить, и лишь смотрела на океан, хотя внутри у меня все замерло.
– Я предупреждала, – хмуро проговорила таитянка, – это плохое место. Недоброе. А теперь оно забрало мою Атею, нашу Атею. Знаешь, она ведь была не такая, как все.
Я тщетно пыталась сдерживать слезы, которые упрямо катились по щекам.
– Ах, Тита, – всхлипнула я, – мне так жаль…
– Успокойся, –
Что ей известно? Или – что она подозревает? Она видела, где Уэстри выкопал могилу?
Я в замешательстве наблюдала, как она направляется к джунглям.
– Тита! Пожалуйста, подожди. Ты неправильно поняла. Если ты думаешь, что мы…
– Справедливость, – отрезала она, обернувшись в последний раз, – только так ты справишься с проклятьем.
Она исчезла в густой листве, и вскоре чаща поглотила ее. Я вздохнула и скрючилась на песке, обхватив руками колени, как делала в детстве, получив нагоняй от мамы. Ланса на острове нет, – во всяком случае, сейчас, – а японцы не пролетали над нами уже много месяцев. Тогда почему я ощущаю присутствие зла? Я подумала о ноже, покрытом кровью Атеи: он спрятан в нескольких сотнях футов, обернутый в обрывок моего платья. Никто, кроме меня, о нем не знает. Можно предоставить его в качестве улики. Я могла бы добиться справедливости, как сказала Тита. Но как можно плюнуть на убеждения Уэстри?
Я поднялась и направилась к бунгало, привычным жестом отперла дверь и спрятала ключ в книгу. Воздух внутри показался удушливым и спертым. Я вспомнила о картине под кроватью и наклонилась, чтобы ее поднять. Кто на ней изображен? Бывали ли они в этом бунгало? Их настигло несчастье, о котором говорила Тита? Или им удалось избежать проклятья?
Я взяла со стола ручку и лист бумаги и села, чтобы написать письмо Уэстри:
«Дорогой Грейсон,
Как бы мне хотелось оказаться в твоих объятьях и забыть об ужасе. Боюсь, что после пережитого я никогда не смогу смотреть на стены бунгало прежним взглядом, и это меня пугает.
У меня есть идея, план. Мы с тобой говорили о будущем лишь в общих чертах, но после войны, когда все закончится, мы могли бы написать руководству и сообщить о преступлении. Возможно, со временем твои сомнения угаснут. У меня есть улика, она снимет с нас подозрение, когда придет время. Любовь моя, только скажи, когда.
Кое-что еще. Ты уже знаешь, как я люблю тебя, и больше всего на свете мне хочется разделить с тобой свою жизнь, свою судьбу – здесь, на острове, или где ты пожелаешь. Да, любовь моя, я твоя – если ты этого захочешь.
С любовью, вечно твоя,
Клео».
Я сложила лист пополам, просунула под половицу и с глубоким вздохом открыла дверь.
Два дня спустя Китти, сидевшая с журналом на постели, удивленно подняла голову:
– Ты слышала? Кто-то постучал в окно?
Была половина третьего, но вместо работы в лазарете нас отправили в казармы – в двух милях от берега показался японский крейсер. Китти перебирала четки, листая страницы журнала. Я достала недочитанный роман, начатый еще в первый месяц пребывания на острове. Воздух сковал парализующий страх.