Солги обо мне. Том второй
Шрифт:
Только когда, по моему личному секундомеру, истекает время нервной паузы, я перехожу к моральной порке. И пусть радуется, что на этот раз обойдется только этим, потому что, если бы не Ника, я бы точно взял в руки ремень и содрал с нее шкуру.
— Прежде чем я решу, что все-таки хочу с тобой сотрудничать, Виктория, я должен быть уверен, что все эти разговоры, типа, «я устала» или «я занята», или «у меня не то настроение» ты оставишь для своих алкашек и трахарей. Потому что все это, - делаю символический круг пальцем, имея ввиду всю ее никчемную жизнь, - я брал обязательство оплачивать
– а ты оказываешь мне услуги.
Виктория согласно качает головой.
— Согласись, я не так часто прошу тебя выполнять свои обязанности, чтобы получать взамен такую черную неблагодарность. Я не подкладываю тебя под разных извращенцев, не заставляю делать совсем уж откровенную дичь и в целом ты вполне неплохо существуешь и даже получаешь дополнительную выгоду, потому что некоторые «папики» задерживаются в твоей койке не на одну ночь и охотно благодарят разными подарочками. Иногда очень даже щедрыми. Как Смолянов, например… Или Варский.
Она так резко вскидывает голову, что я не могу удержаться, чтобы не «наградить» ее садисткой ухмылкой.
— Что? Думала, я не узнаю, про твой валютный счет в банке?
– Это было так банально, что я даже особо не разозлился на его существование. Просто сделал пару звонков и попросил держать счет «на контроле», чтобы, в случае чего, его быстро заморозили под предлогом подозрительной активности.
– Или про ипотеку, которую ты пыталась оформить?
С ипотекой вообще было весело, потому что Виктория пыталась взять ее под купленные справки о доходах в компаниях, где она не работала. Добилась только то, что бухгалтера получили по шапке за такую «благотворительность».
— Мне все равно, как ты пытаешься накопить на пенсию, - и это абсолютная правда, - но до тех пор, пока ты работаешь на меня - будут действовать только мои условия. И я, блядь, реально в душе не ебу, что тебя не устраивает? Ты одеваешься за мой счет, жрешь и пьешь за мой счет, лазишь бухая по барам за мои бабки, но продолжаешь чего-то там выебываться и корчить из себя непонятно что. А ведь я прошу просто выполнять договоренности. Все, Виктория. Максимально просто и прозрачно, чтобы это понял даже твой одноклеточный мозг. Но ты продолжаешь нарываться.
Ее руки дрожат, когда она возвращает чашку на блюдце. От противного звяканья даже зубы сводит.
— Я просто хотела, чтобы у меня было… немного на черный день, - оправдывается она, но я прерываю ее скулеж.
— Вообще не интересно, Виктория. Собирай на здоровье - как будто мне не по хуй. Но лепить из меня идиота не надо. Если у тебя появились лишние деньги или альтернативные источники заработка - флаг тебе в руки и барабан на шею, и пусть девочку танцует тот, кто ее оплачивает.
— Это не то, что ты думаешь!
— А я вообще ничего не думаю. Нашла другого спонсора, значит, уёбывай - и пусть он оплачивает все твои хотелки. Посмотрим, надолго ли его хватит.
Поняв, что ее никчемный мозг не может родить ни одного мало-мальски приемлемого оправдания, она делает
Чтобы хоть как-то подавить нарастающую злость, хватаю первое, что попадает под руку - блюдо с разносолами - и швыряю прямо ей в голову. Бестолочь даже не успевает толком отвернуться, и осколки оставляют следы на ее раскисшей, накачанной разной косметической дрянью роже. Даже странно, что вместо крови оттуда не вытекает какая-то другая жидкость. Мартышка кричит и закрывается руками, когда валится на пол. Приходится встать рядом, схватить ее за волосы и убедиться, что на самом деле все и близко не так плохо, как она старается преподнести.
— Заткнись, - цежу сквозь зубы, и овца тут же закрывает рот.
– Считай, что это последнее китайское предупреждение. Еще один косяк - и вылетишь за порог в чем мать родила. И каждая собака в городе узнает, что ты такое на самом деле и чем промышляешь. Чтобы ни один сердобольный папик больше не клюнул на твои сказки о «сбережениях». Ты не с тем связалась, шмара. Все, пошла быстро в ванну, и чтобы через пять минут сидела напротив и была готова внимательно слушать.
Не особо расшаркиваясь, задаю ей ускорение пинком под зад.
Только когда она уползает, а я сам себе делаю чай, в голове снова возникает образ Ники. Она никогда не распускает сопли. Так, ревела пару раз по мелочи, но я никогда не слышал скулежа и не видел соплей по всей роже. И, блядь, именно поэтому цепляет. Не ломается, сука. Притворяться научилась как профессиональная актриса, но все равно держит марку. Вот что значит девочка по высшему классу. Жаль только, что не круглая сирота.
Виктория возвращается через четыре с половиной минуты, умывшись и намазав порезы какой-то вонючей мазью. И блядский пеньюар сменила на обычный спортивный костью. Я даже расщедриваюсь на похвалу по такому случаю.
— Ну вот, - одобрительно киваю, - можешь ведь, когда хочешь. Жаль только, что без пинка никак. Ёж птица гордая, да?
— Угу, - мычит себе под нос, пока сметает с пола осколки.
Когда снова открывает мусорное ведро, на пару секунд задерживается с совком, разглядывая недавно выброшенную кружку, но потом завязывает все вместе и выносит к двери. Возвращается. Садиться за стол и складывает перед собой руки как девочка-отличница.
— Зря стараешься, - сажусь напротив, - чтобы выглядеть умницей, тебе надо не в рожу хуйню разную вкалывать, а заниматься с репетиторами двадцать четыре часа в сутки. Хотя, тебе и это не поможет.
— Да.
– Она просто сама покорность.
Еще одно тройное «фу, блядь!»
— Мы друг друга поняли?
– уточняю я, чтобы окончательно закрепить в ее голове всю эту историю.
— Да, - повторяет Виктория.
– Что я должна сделать?
Глава сорок девятая: Венера
Глава сорок девятая: Венера
— Боже, да ты миллиардершей будешь!
– восторженно всплескивает руками заметно располневшая Марина и налетает на меня с поцелуями, словно мы с ней лучшие подруги!