Солги обо мне. Том второй
Шрифт:
— Не помешал девичьим посиделкам?
– спрашивает он и тянется ко мне открытым ртом, когда я, чтобы занять руки, хватаю пирожное.
Осторожно, самыми кончиками пальцев, впихиваю его ему в рот и быстро одергиваю руку. Марина пристально за нами наблюдает, разве что не облизываясь от зависти. Так и подмывает сказать ей, что пусть забирает его ко всем чертям, заодно и узнает, что такое «настоящая любовь». Но я должна доиграть до конца.
— Марина как раз рассказывала, как любит своего мужа, - говорю максимально елейным тоном, на который вообще способна.
–
Олег лениво посмеивается, как будто из всех нас только ему на самом деле известны все подводные камни семейных течений его приятелей. Возможно, Марина уже на что-то намекала? У нее было достаточно времени в мое отсутствие, чтобы попытаться повыгоднее себя презентовать - и тогда реакция Олега абсолютно логична. А, может, они уже успели «подружиться жидкостями»?
Я так резко дергаюсь, что все-таки опрокидываю чашку - и чай разливается по столу, капая с края тонким ручейком.
— Мне что-то… не хорошо, - закрываю рот ладонью, ругая себя за то, что так до конца и не научилась держать себя в руках и контролировать реакции тела.
— Еще бы, - Олег удерживает меня на месте, стальными клещами вдавливая пальцы в плечо.
Господи, если не отпустит - меня стошнит прямо на стол.
— Этой гадостью запросто отравиться, - ворчит он, нервно отодвигая тарелку подальше, почти что под нос к оторопевшей Марине.
— Они абсолютно свежие, - без особой уверенности оправдывается она.
– Я тоже ела и все нормально.
Я не могу видеть выражения лица Олега, потому что он все еще стоит у меня за плечом, но, глядя на Марину, можно догадаться, что он явно беззвучно посылает ее куда подальше вместе со всеми угощениями.
И, к огромному моему облегчению, наконец, сам ведет в туалет.
Сидит рядом на корточках все время, пока меня выкручивает наизнанку тем немногим, что мне каким-то чудом удалось задержать в желудке за эти несколько дней. Правда, когда я отрываюсь от унитаза и иду к умывальнику, чтобы сполоснуть лицо, в зеркальном отражении на лице моего мужа написано полное отвращение. Он даже на мои ноги не смотрит с таким презрением, с каким прямо сейчас наблюдает за моим жалким положением.
— Тебе нужно в больницу.
– Олег поднимается и протягивает мне сдернутое со стопки полотенце.
Хорошо, что можно спрятать в нем весь ужас, который в эту минуту точно написан у меня на лице. По коже как будто прокатываются невидимые железные шарики, парализуя мышцы короткими ударами тока.
— Я уже в порядке, - стараюсь, чтобы голос звучал максимально спокойно.
– Просто… ты же знаешь мои отношения со сладким. Не нужно было их есть, но Марина очень настаивала. Зачем-то соврала, что готовила сама.
Олег презрительно дергает уголком рта. Для него подобные ее выходки точно не в новинку. Что между ними было, пока я пыталась жить нормальной жизнью? Как далеко зашло? Можно ли мне попытаться каким-то образом убедить ее забрать себе это чудовище в обмен на помощь мне?
Я сразу выбрасываю эти мысли в мусорную корзину. Никто, абсолютно никто из
— Уверена?
– Олег подходит, щупает мой абсолютно холодный лоб.
– Ты выглядишь очень бледной.
— Все нормально.
– Осторожно и настойчиво отодвигаюсь из-под его руки. Нельзя забывать о естественности, нельзя быть слишком хорошей, нельзя быть слишком такой, как он хочет.
– Но, если ты не против, я бы хотел вечером вернуться домой.
Он бросает взгляд на часы, озвучивая время - почти семь.
— Не заметила, как солнце село. Тогда, наверное, утром?
— Мы выезжаем завтра в восемнадцать ноль-ноль, - отчеканивает он.
– Ни часом раньше. Если только ты не передумала ехать в больницу.
Тоже, чтобы я не забывала, что на самом деле он никакой не любящий и заботливый муж, а просто озабоченный тюремщик. И это даже мне на руку.
— Я не передумала, - так же холодно отвечаю я.
– Можно мне сейчас подняться наверх и переодеться?
Олег молча выходит из дверного проема, как бы намекая, что путь свободен. Но когда я, буквально сжимаясь вдвое, протискиваюсь мимо него, резко выставляет вперед руку, как шлагбаумом загораживая выход.
Я упираюсь взглядом ему в грудь.
Только бы ему не пришло в голову именно сегодня и именно сейчас…
— Ты точно в порядке, девочка?
– Рыком задирает мое лицо к себе, никак не реагируя на то, что от слишком резкого движения моя шея беспомощно хрустит.
– Ничего не хочешь мне сказать?
Он что-то заподозрил.
Наверное, выгляжу смешно, когда пытаюсь посильнее вытаращить глаза, лишь бы только не зажмуриваться - еще одна выдающая меня с головой привычка, которую нужно выкорчевывать.
Олег пристально изучает выражение моего лица.
Щурится.
— Что ты хочешь услышать?
– Удивительно, но я достигла того пика, после которого уже могу владеть собой. Просто вдруг поняла, что, если не сделаю этого - растущая внутри меня маленькая жизнь будет в опасности, и винить в этом будет некого.
– Что жена твоего друга откровенно пускает на тебя слюни, подкармливая меня испорченными пирожными? Вижу, для тебя ее намерения ни разу не новость.
— А ты ревнуешь.
Он так доволен собой, что я внезапно понимаю - вся эта поездка была именно для вот этого, чтобы ткнуть меня носом во все то дерьмо, которое он творил, пока я была на свободе. Правда думает, что это должно меня задевать?
Вовремя останавливаю себя от желания выплюнуть в его довольную рожу все свое безразличие.
Вместо этого кое-как изображаю злость.
Пусть думает, что мне действительно не все равно, в кого, как и когда он совал свой член, ведь именно этого он и хочет. Может быть, осознание того, что он может причинять мне моральные страдания, удержат его от физических?